курицей, а за рыбу из утреннего улова отец обычно отдавал хлеб и наливал кружку пива. Но я помню, как дядя Филиппа, хороший ткач, однажды обмолвился, что получает пять пенсов в день, правда, хозяин его не кормит. Может быть, он и приуменьшил, но, скорее всего, приврал, чтобы похвастаться перед сестрой. А еще я помню, как вы говорили, что махать топором можно научить любого… двигать кросна и гонять туда-сюда челнок тоже можно научить любого, и ткач не рискует жизнью.

– Еще я сказал, что мы здорово поиздержались и готовы взяться за любую работу…

– Даже охранять трактиры, – закончила за него я. – И что Годфри еще не совсем восстановился после раны. Но не похоже, что вы намерены сидеть и поплевывать в потолок, надеясь, что сражаться не придется вовсе.

– Если уж мы беремся за работу, то исполняем свои обязательства на совесть. – Эгберд улыбнулся. – К тому же ты нас кормишь. И кормишь так, что если мы сядем, поплевывая в потолок, через пару дней треснут штаны.

– Если бы я кормила вас на восемь шиллингов в день каждого, у вас уже треснули бы животы. – не уступала я. Подумав немного, добавила: – Если вы обещали молчать, скажите прямо, я пойму и больше не буду докучать. Но мне бы хотелось знать правду.

– Зачем?

– Чтобы понимать, кому я задолжала на самом деле, сколько именно, и смогу ли когда-нибудь расплатиться с этим долгом.

Глава 24

– И не потребует ли тот человек чего-нибудь недостойного в качестве оплаты долга? – усмехнулся Эгберд. – И что теперь? Погонишь нас восвояси?

Ну что ж, дальше можно и не расспрашивать, все ясно. Я вдохнула, медленно выдохнула, пытаясь унять невесть откуда взявшуюся дрожь.

– Если я не придумала себе опасность, речь идет о жизни моих близких. Судя вот по этому, – я коснулась плетня, – опасность действительно серьезна, значит и долг… – все-таки пришлось замолчать на несколько мгновений. – Я не буду увиливать, когда потребуют оплаты. Но… Впрочем, неважно. Едва ли сыну герцога есть дело до того, что я о нем подумаю. Или, может быть, у меня достанет денег расплатиться с вами самой?

Эгберд окинул оценивающим взглядом мою одежду, огород и постройки, сам трактир. Не хватит, поняла я. Лучше бы я и дальше пребывала в блаженном неведении.

– Я не обещал молчать в ответ на прямые вопросы, – сказал маг. – Но контракт между наемником и нанимателем не касается никого, поэтому извини, сумму не назову. Не потребовать с тебя вовсе никакой платы было нельзя – ты бы не поверила в бескорыстную помощь, а нас просили создать впечатление удачного стечения обстоятельств. К тому же нужно было проверить, не выдумала ли ты всю эту историю с Гильемом. Тот, кому в самом деле грозит опасность, ухватился бы за возможность… что ты и сделала. Я намеревался вернуть тебе деньги, когда все закончится, под каким-нибудь благовидным предлогом.

– Понятно. – Во что же я вляпалась на самом деле?

Эгберд подтянул магией камень, указал на него мне.

– Садись, раз уж мы начали этот разговор.

Он дождался, пока я опустилась на камень, подкатил еще один, на котором устроился сам.

– Я не обманывал тебя… Да почти ни в чем не обманывал. Годфри действительно был ранен, нам в самом деле пришлось потратить все наши сбережения и влезть в долги, чтобы он не остался прикованным к постели на всю жизнь. Я не жалею об этом решении – надеюсь только, что парни поступили бы так же, если бы что-то подобное случилось со мной. Альбин был одним из тех, кому я писал с просьбой о займе, честно предупреждая, что не знаю, когда смогу вернуть долг, и он оказался одним из немногих, кто не отказал.

– Альбин? Не герцог?

– Герцога бесполезно просить о подобном одолжении, – невесело улыбнулся Эгберд. – Он полагает, что господь дает право жить лишь сильным. Справедливости ради, обнаружив нож в спине, он не будет проклинать судьбу, а лишь скажет, что поделом досталось – подпустил к себе не того.

Да уж, неудивительно, что и сын со всех сторон ждет подвоха.

– Когда Годфри встал на ноги, мы решили попытать удачи в Бернхеме. Это морские ворота Англии, и там часто ищут людей охранять корабли от бунта и от пиратов. Сейчас многие плывут на неизведанные берега Индии, где, говорят, золото лежит прямо под ногами. Качка, дурная еда, но нет долгих переходов в седле, которые пока тяжелы для Годфри.

На какое-то время я перестала его слышать, совершенно ошалев. Неизведанные берега Индии – или Америки? Так какой все же нынче век на дворе? Спросить, рискуя вызвать подозрения? Или… а что мне даст точная дата? Ясно, что история здесь здорово отличается от нашей. Поэтому лучше вернуться к насущным делам. Рано или поздно узнаю, какой сейчас год от рождества Христова.

– Но можно ведь и вовсе не вернуться.

– Наемникам за это и платят, – пожал плечами Эгберд. – По дороге мы заехали в замок, Годфри хотел лично поблагодарить того, кому он стольким обязан. Альбин настоял, чтобы мы погостили неделю, а за день до того, как мы собирались уезжать, предложил работу и оплату. От оплаты я отказался.

– Вот как… – Это было все, что я могла сказать. Альбин-филантроп никак не желал увязываться с тем человеком, которого я знала. Да и знала ли?

Зря я пристала к Эгберду. Легче от правды не стало, наоборот, все запуталось еще сильнее.

– А как вы с ним познакомились? Он не похож на человека, у которого много друзей.

Что я несу, наверняка ведь Альбин нанял его не только охранять трактир, но и выведать, что я из себя представляю. Не поверил до конца, решил проверить. Обидно, я-то ему верила…

Чему верила? Что он меня хочет? Так это очевидно и вовсе ни к чему его не обязывает. Или не просто хочет, а я ему небезразлична? Так это слово можно понимать как угодно. Хороший борщ мне вовсе небезразличен – слопаю с удовольствием и добавки налью. Обещает защитить? Так вот, пожалуйста, в первый же день людей прислал.

– У него немного друзей. Мало кто готов знаться с незаконнорожденным. Я учил его боевой магии.

– Капитан стражи, чье место он занял, когда тот… то есть, получается, вы решили отправиться на вольные хлеба?

От меня не укрылась усмешка Эгберда при слове «решили». Похоже, это за него решили. А еще похоже, что своими парнями он дорожит, раз написал человеку, который, вольно или невольно,