– А еще она хорошо оттеняет вкус мяса и рыбы, да и в супы отлично идет. – Я забрала у него из рук цветок.

Альбин поднял с земли еще один стебель.

– А это? Похож, но другой. Тоже в чай?

– Чабрец. Да, они с душицей похожи, и можно смешивать. Тоже кладут просто в чай и от простуды применяют, а еще подходит почти к любому блюду, делает ароматней.

– А это я знаю. Полынью моя нянька пересыпала сундуки, чтобы не заводилась моль. – Альбин поднес к носу веточку, и лицо его на миг стало мягче и младше. Словно запах полыни напомнил ему о чем-то хорошем.

– Да. Затем я ее и собрала. Этот, желтый – зверобой. От болей в животе и помогает при депрес… долгой хандре. Но я отложу его до осени, от него сильнее обгорают, а я и так… – Я снова смутилась под его внимательным оценивающим взглядом.

– Да, кожа у тебя, как у знатной дамы, – присев напротив. Альбин провел большим пальцем по моей щеке. – Переодеть, и никто не поймет. Немудрено, если то, что ты рассказала про мать – правда.

Я подавила желание прильнуть щекой к его руке, отодвинулась.

– Еще как поймут. У меня руки простолюдинки. Да я и есть простолюдинка. Просто я работаю в доме и мало бываю на улице.

– Чтобы спрятать руки, существуют перчатки. – Он выпрямился. – А крапива тебе зачем? Отгонять назойливых кавалеров?

– Оказывается, и для этого тоже, – я посмотрела на потрепанный пучок, все еще валяющийся в траве. Нет, надо свежий сорвать, мало ли какая зараза на холке и морде Генри осталась. Я натянула рукав на ладонь, не задирать же подол при Альбине. – Но вообще – в суп.

– Давай помогу. – Он достал из-за пояса перчатки. – В самом деле, в суп? И это вкусно?

– Мне нравится, – пожала я плечами. – Но как я могу знать, что вкусно тебе?

Альбин в который раз обжег меня взглядом.

– Я хочу попробовать, – в его голосе промелькнули бархатные нотки.

Щеки стали горячими и тяжелыми, а следом отозвался и низ живота. Нет! Он о щах! Исключительно о щах, и нечего выдумывать себе всякое!

– Трактир открыт для всех, – пожала я плечами, старательно изображая равнодушие.

– Но если я загляну ближе к вечеру, для меня найдется миска похлебки с крапивой? Или только крапива? – Он ухмыльнулся.

– Я думала сготовить к завтрашнему дню. Правда, без мяса.

Кролики, конечно, плодятся быстро, но не так быстро, чтобы каждый день резать свежего. Да и куры тоже не почкованием размножаются. Надо попросить девочек присмотреть, может, стоит посадить какую-то из несушек на яйца.

– Тогда я заеду завтра. – Альбин бросил в мою корзинку пучок крапивы. – Столько хватит, или еще?

– Хватит, спасибо.

– Значит, до завтра. – Он притянул меня к себе, обнимая за талию. Прошептал, склонившись над моим лицом: – Я бы хотел проводить тебя, но если мы выйдем из леса вместе, твоей репутации конец.

– От нее и так остались одни лохмотья. Генри обещал ославить меня на всю деревню. – Я облизнула губы. Странно, сейчас возможная пакость отвергнутого кавалера волновала куда меньше, чем объятья Альбина. – И теперь он точно это сделает, в отместку.

– Генри, значит. – Он очень нехорошо улыбнулся. – Что ж, мне нетрудно заехать в корчму и еще раз поговорить с ним по душам.

От его тона мороз пробежал у меня по спине, но в следующий миг Альбин поцеловал меня, и все остальное перестало иметь значение. Только его губы, его руки, ласкающие мою спину, да желание, чтобы этот поцелуй не прекращался.

– Ничего не бойся, – проговорил он, наконец, оторвавшись от меня, но не разжав объятья. – Ничего и никого. Я в состоянии защитить женщину, которая мне глянулась.

Я охнула. Попыталась вырваться – кажется, не слишком убедительно, потому что Альбин рассмеялся.

– Ничего, я подожду. Я умею ждать.

– Но я ничего тебе не обещала!

– В самом деле? – Он чуть склонил голову набок, откровенно забавляясь моим смятением. – То есть все эти жаркие поцелуи, все эти страстные объятья – просто игра? Вероломство, имя тебе – женщина!

– Перестань, пожалуйста! – Я не знала, куда деваться от стыда. В самом деле ведь, позволила ему куда больше, чем стоило позволять. И не в страхе дело – когда я едва не залепила ему пощечину, мне было плевать, что он со мной сделает. Просто…

«Это называется желание», – словно наяву услышала я, и впечатление было тем сильнее, оттого что Альбин все еще держал меня в объятьях таких крепких, что я чувствовала упругие мышцы его бедер, прижимавшихся к моим, и не только мышцы.

– Отпусти меня, – прошептала я. – Я вовсе не имела в виду…

Что именно? Сама не знала. Мысли скакали и путались, одновременно хотелось оказаться как можно дальше отсюда и чтобы Альбин меня не отпускал.

Он все же отступил, и я полетела по лугу, рискуя переломать ноги.

– Так я заеду завтра! – донеслось вслед.

Когда дыхания перестало хватать, я перешла на шаг. Снова ускорилась, будто пытаясь убежать от мыслей. Не помогло. Веду себя, как дура! А еще говорят, дескать, у мужиков при виде симпатичной девицы вся кровь от мозга оттекает известно куда. У меня тоже, кажется, при виде Альбина мозг страдает от недостатка кровоснабжения.

Интересно, в самом деле заедет завтра или забудет?

Ох, да какая мне разница! Я все равно собиралась готовить щи, вот их я и сготовлю. Пугать местных борщом, пожалуй, не стоит, все-таки у него своеобразный вкус, к которому нужно привыкать с детства. А легкий весенний супчик – почему бы и нет. Облить кипятком крапиву, добавить свекольной ботвы с огорода, бросить горсть пшенки или перловки – и даже без мяса вполне прилично, особенно если готовое блюдо сдобрить рубленым яйцом и зелеными луком. Или, может быть, достать из бочки кусок солонины и все же сделать на нормальном бульоне? А мясо потом порезать и приправить соусом с хреном. Хрен я в огороде видела, а за сливками для соуса можно отправить девочек в деревню. Да, так и поступлю, если солонина не испорчена. Днем суп с какими-нибудь сытными лепешками, вроде катламы с луком. Вечером – мясо с кашей, или лапшу сделать? Ладно, это завтра решу.

Я остановилась нарвать мокрицы, растущей у дороги. Вот и ужин на сегодня. Была бы нормальная сковородка, сделала бы яичные блинчики с зеленью, а так – придется накрошить в яичницу-болтунью и перемешивать, пока яйца