– Под Москвой формируется резервная армия, которой хотят назначить командовать вас. Генерал-майор Соломин назначается начальником штаба. Как нам сообщили, вы уверенно идёте на поправку и через неделю пройдёте медицинскую комиссию. Хотелось бы обговорить штаты…

* * *

Я очнулся с уже знакомой мне болью в избитом теле, но, несмотря ни на что, счастливо улыбнулся окровавленным ртом. Новое тело, новая жизнь. Снова послышался рёв моторов, и я опознал «лаптёжники». С трудом поднялся, отметив, что на мне командирская форма, почувствовал, что кто-то вцепился мне в галифе, и увидел девочку лет четырёх, которая отчаянно цеплялась за меня, запрокинув голову. Рядом без сознания лежала женщина со сломанной, вывернутой ниже колена ногой.

Закинув женщину на левое плечо, попой вверх, я подхватил на руки девочку и побежал прочь, спотыкаясь босыми ногами на траве. Позади остался пассажирский поезд, на который уже вновь заходили три немецких «лаптёжника». Бомбы они, похоже, уже использовали и сейчас проходили по составу пушками. Вагон, рядом с которым я очнулся, был разворочен, и, видимо, взрывом из купе выкинуло на насыпь прежнего хозяина этого тела, он умер, и произошло моё заселение. Выкинуло и других людей, вроде этой девочки с матерью.

Я отбежал в сторону, отметив, что тело мне досталось сильное, даже не запыхался. Присел, опустил девочку с матерью на траву и стал осматривать. Начал с девочки, крови на ней хватало. Осмотр показал, что она целая, только ссадин много, они и кровили. Я обработал их ваткой со спиртом, отчего девчушка забавно пищала, а после занялся её матерью. С ней всё было куда серьёзнее. Вправил ногу, накладывая лубки, заранее заготовленные в хранилище, осмотрел раны, вытащил щипцами осколки, наложил бинты.

Потом дал понюхать женщине вату с нашатырём, она очнулась и тут же обняла дочку, заливаясь слезами. А у меня вдруг резко заболела голова, и я тут же вырубился – память прошлого тела начала проявляться, становясь мне доступной. Ну-с, кто тут у нас?

Попал я в тело старшего лейтенанта Сергеева Михаила Ивановича. Двадцать пять лет, блестящий командир, в двадцать четыре получил звание капитана, стал командиром штаба стрелкового полка. Месяц воевал в Русско-финской войне. Служил на Севере, под Архангельском. Застукал жену с любовником: не ждали они его, на дежурстве был. Отметелил обоих так, что страшно взглянуть, убил бы, да соседи на шум набежали, оттащили. Дошло до командования, сняли шпалу, вернув кубари, и отправили переводом на западную границу, с глаз долой. Собственно, на новое место службы он и ехал.

Сейчас было ранее утро двадцать второго июня, начало войны. Точное время сказать не могу, наручные часы в купе остались, впрочем, как и ремень с кобурой. В нагрудном кармане только документы. Сапог тоже не было, спали же. Хорошо, старлей в форме спал, не боялся помять, а то сейчас, как многие другие, сверкал бы нательным бельём. Женщина с девочкой не его родственники, а просто соседи по купе. Сергеев – сирота, воспитывался в детдоме. Это хорошо. Хорошее попадание, мне нравится. И тело было крепкое: Сергеев тяжёлой атлетикой занимался, любил гирями играть.

Пора было очнуться, но вспоминалось, как я в это тело попал. Да там и рассказывать нечего. Вернулся из Генштаба, поужинал и вскоре в палате начал хрипеть и в судорогах биться. Врачи набежали, особенно запомнилось испуганное лицо моего доктора. Ну и умер. Отравили, к собаке не ходи. Очень напугал я небожителей в правительстве тем, что так просто могу убить из-за какой-то глупой обиды. Подумали, мало ли псих и других стрелять или заживо сжигать начнёт, вот и решили вопрос кардинально. Я бы так же поступил.

С полковником Никифоровым, честно скажу, мне не повезло. Знал бы, куда везут, всех бы там в асфальт закатал, но удар хорошо был поставлен, да ещё и в голову, а голова у меня – слабое место. После раны, полученной во время нападения бандитов, случались головокружения, а если сильно тряхнёшь, то и лёгкие боли. А после избиения я видел, как тревожился врач о том, чтоб не прожил я долго, несмотря на то, как старательно пытался он доказать обратное. Сломалось что-то у меня в организме, слабел. Вон форму старую надел, а она на мне как на вешалке: на два размера больше стала, так исхудал…

Очнувшись и открыв глаза, я аккуратно сел. Тело болело, нужно будет ещё осмотреть себя. Хорошо поваляло меня по насыпи, но, видимо, серьёзных повреждений всё-таки нет.

Наткнувшись на ясный взгляд девушки, возле бедра которой дремала дочка, я спросил:

– Как себя чувствуете?

– Уже лучше, спасибо. Вы не могли бы… вещи… из вагона, – кивнула она мне за спину.

Обернувшись через плечо, я увидел, что несколько вагонов горят, но наш пока нет, хотя пламя уже приближается к нему, и там суетятся люди, спасая что можно и вынося раненых.

– Сейчас, ждите.

Я встал, слегка пошатнувшись, и побежал обратно к нашему вагону, на ходу быстро осваивая тело. Да, соседям по купе с Сергеевым не повезло. Лишившись жены, а после и звания, он глушил проблемы водкой, так что уходил в вагон-ресторан и, возвращаясь в купе с амбре перегара, заваливался спать. Понятно теперь, почему в форме был, странно ещё, что сапоги скинул.

Пока бежал, осмотрел себя. Форма цела, запылилась, кровью чуть измазана, но само тело целое, не считая синяков и немногочисленных ссадин, но это так, проза жизни, заживёт.

Около нашего вагона суетились люди. Приметив, как один мужичок поднимает с насыпи кобуру с длинным ремнём, собираясь её открыть, и узнав ТТ Сергеева, я гигантскими шагами подскочил и рявкнул:

– Не хватай чужое!

– А откуда я знаю, что это ваше? – нагло заявила эта рожа.

Получив щепоткой пальцев тычок в солнечное сплетение, он пытался научиться заново дышать, а я тем временем забрал кобуру, проверил пистолет по номеру (Сергеева, точнее мой теперь) и, опоясавшись, застегнул ремень.

Потом нашёл и оттащил вещи девушки с ребёнком и свой чемодан, который тоже вылетел наружу, но не открылся. Часы разбились. Нашёл один сапог, а вот второго нет, ни снаружи, ни внутри. Странно, портянки вот, на месте. Намотав одну на левую ногу, надел сапог и пошёл искать дальше: без обуви тяжело. У меня в хранилище запас есть, но он тут немного не в тему: сапоги имеются, да размер не тот, есть ботинки егерей СС, на шнуровке, и даже размер подходит, сорок пятый, но ими я буду привлекать внимание.

В тридцати метрах от вагона, в