чтобы вернуться домой, посмотреть Алмазу в глаза и сообщить, что, возможно, сегодня - последний день его жизни, и завтра он может погибнуть.

Я попыталась представить, чем сейчас занимается Алмаз. Возможно, он беспокойно ходит из угла в угол, ожидая моего возвращения, чтобы узнать о результатах проверки. А вдруг Густав с присущей ему холодностью сообщил Алмазу показатели? Или Алмаз, как обычно, углубился в свой томик восточной поэзии. Он находил в этих стихах утешение и удовольствие. Иногда лицо его озарялось каким-то внутренним светом, когда он подолгу смотрел на страницу, а его глаза снова и снова возвращались к уже прочитанным строкам. Или он задумчиво смотрел в одну точку, не видя ничего вокруг, и наверное, представлял описанные в стихах пейзажи или повторял про себя понравившиеся четверостишия. Подперев голову рукой, он думал о чем-то своем и уголки его губ касалась едва заметная улыбка. Пусть уж лучше еще несколько часов он будет счастлив за своими книгами, а я пока постараюсь найти хоть что-то, что может помочь нам завтра пройти ритуал.

Я вернулась домой, когда уже стемнело. Весь день я пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться, поэтому в основном сидела за столиком в библиотеке обложившись учебниками. Раз за разом я открывала главы с описанием ритуала, но прочитанное тут же вылетало у меня из головы, и блуждая глазами между строк, я продолжала думать о своем. По большей части, я провела день в мучительных раздумьях о том, что я должна сказать Алмазу, и какой выбор ему предоставить.

Все это было совершенно невыносимо, но обратного пути не было. Как однажды сказала Генриетта, возможно, я дала ему надежду, которой не суждено было сбыться. Что, если ее слова окажутся пророческими? Как бы там ни было, теперь я не могла спрятать голову в песок и вернуть его обратно в центр. После всего, что произошло, он стал мне, по меньшей мере, другом, которого у меня никогда не было. А бросить единственного друга в беде я не могла. Да что уж тут говорить, я не смогла пройти мимо, когда мы еще даже не были знакомы, а теперь уж и подавно...

Поразмыслив, я пришла к выводу, что не скажу ему о предложениях заменить его на элитного резервуара, чтобы он лишний раз не чувствовал себя обязанным. По сути, ответить на это предложение согласием - это тоже самое, что вернуть его в центр, где его ожидала утилизация, от которой я все это время пыталась его уберечь. Другими словами, об этом не могло быть и речи.

Освободить Алмаза тоже не представлялось возможным. Если маг хотел разорвать контакт, то обязан вернуть резервуара в центр распределения, откуда его отправят обратно в Магистрат, так как из-за травмы он не подходит для передачи другому магу.

Как я смогу жить с тем фактом, что мы войдем в круг вместе, а выйду из него только я одна? О какой карьере мага может идти речь, если она построена на фундаменте чужой смерти? Я ведь даже не хотела пользоваться энергией живого источника, не говоря уж о том, чтобы положить на алтарь стихий жизнь своего резервуара.

И если презрение магического сообщества меня не пугало, то мысли о том, что до конца жизни меня будут преследовать муки совести, наводила ужас.

У меня никогда не возникало мысли освободить Алмаза, потому что это невозможно, но теперь, когда на нем не было ошейника, почему бы просто не позволить ему уйти? Ведь системы слежения, которая контролирует резервуаров, и встроена в ошейник на нем теперь нет. Но, если я позволю ему уйти, мне больше никогда не дадут заключить контракт на другого резервуара. Да он мне больше и не понадобиться, так как меня лишат магической лицензии, без которой можно не мечтать о том, чтобы заниматься магией.

С этими мыслями я вернулась в квартиру. Алмаз встретил меня возле порога, как только я открыла дверь.

- Где ты была? - он прислонился рукой к стене, перегородил мне проход и навис надо мной, вопросительно заглядывая в глаза.

- В библиотеке.

- Нашла время читать! Я ждал тебя весь день.

Я отодвинула его в сторону, прошла в комнату, по пути избавившись от ботинок и рухнула на диван, не снимая полушубка.

- Что-то случилось? - он осторожно снял шапку с моей головы и присел на корточки напротив.

Собравшись с духом, я сказала фразу, которую мысленно повторяла всю дорогу от библиотеки до дома.

- Густав дал сорок процентов, что ты не выйдешь из круга живым.

Произнести эту реплику стоило мне больших усилий. Мне казалось, что Алмаз будет злиться, когда узнает об этом. Что начнет кричать, размахивать руками или крушить все вокруг. Но вместо этого он молчал.

- Я был к этому готов, - наконец сказал он, - а вот ты, видимо, нет.

Алмаз сел рядом со мной на диван и помог мне снять полушубок. Я тяжело вздохнула. Я сообщила ему тяжёлую новость, а он так спокойно отреагировал, помогает мне раздеваться и утешает. Это вообще нормально?

- Не хочу, чтобы ты рисковал...

- Разве у меня есть выбор? - Алмаз грустно усмехнулся, ушел в кухонный угол и принялся возиться с дровами. Зажег огонь в печке и поставил чайник на плиту.

Я молча смотрела на него обеспокоенным взглядом.

- Уходи! - наконец выдохнула я.

- Ты меня прогоняешь? - он даже не обернулся.

- Теперь когда на тебе нет ошейника, ты можешь скрыться.

Я направила магию на чайник. Тот вздрогнул и принялся подскакивать. Кипящая вода с шипением выливалась из носика.

Алмаз снял чайник с плиты, заварил чай и внимательно посмотрел на меня.

- Ты меня отпускаешь? - уточнил он.

- Да.

- А как же твоя карьера?

- Я как-нибудь переживу, что меня оставят на второй год.

- Но куда я пойду? У меня ведь ничего нет.

Я сходила в спальню, вернулась и протянула ему кошелек со сбережениями, которые откладывала на открытие школы.

- Здесь немного, но на первое время хватит.

Алмаз автоматически взял кошелек, повертел его в руках и вернул мне.

- Я не могу это взять. Ты правда хочешь меня отпустить? - он вернулся в кухонный угол, налил чай в кружку и принес мне.

- Тебя это удивляет? - спросила я, обхватив руками чашку с горячим чаем.

- Если честно, да. Я для тебя никто, мы знакомы меньше месяца. Но стоит