Шрифт:
Закладка:
Отбросив мысли о синих магах и решив скрыть свои подозрения относительно них от Агандаура, Шани поспешила в сторону дворца.
Основные ворота во дворец охраняли черные нуменорцы, и, когда командир стражи узнал о наемнице, он сразу же узнал Шани. Ее провели под конвоем двух гвардейцев в тронный зал Великого хана, где на троне властно восседал Агандаур.
Трон Великого хана занимал центральное место в просторном зале. Он был изготовлен из черного дерева и украшен золотом и серебром. На спинке трона были изображены символы власти и могущества народа Кханда. Вершина спинки выделялась основным символом — золотым кнутом, инкрустированным драгоценными камнями и гравировкой, изображающей сцены из жизни степных вариагов. Рукоять кнута была выполнена в форме головы дракона, символизировавшего мудрость и силу, а хвост заканчивался головой коня, олицетворявшего удачу и скорость. Этот символ некогда был гербом самого могущественного племени степных вариагов, из которого Великие Ханы традиционно избирались на этот высочайший титул.
Подлокотники трона были мастерски и детализировано выполнены в форме голов лошадей. Пол зала был устлан коврами ручной работы, на которых были изображены различные сцены: охота, сражения, праздники и эксплуатация рабского труда. Освещение зала было мягким и приглушенным, создавая атмосферу таинственности и загадки. Вдоль стен стояли высокие канделябры с горящими свечами, отбрасывающими нежный свет на всё пространство зала.
Перед троном находился небольшой подиум, на котором обычно располагались два стражника, исполнявшие роль личных телохранителей Великого Хана. В данный момент эти места пустовали, за исключением одного. Там, где традиционно стоял один из телохранителей, была высокая двухметровая клетка, выполненная из прочного железа. Однако больше всего привлекали внимание не толстые железные прутья, а четыре сверкающие горизонтальные молнии, непрерывно пульсирующие вокруг её окружности. Эти молнии были параллельны друг другу и создавали впечатление, будто они танцуют в воздухе, не касаясь земли.
Каждая молния сверкала настолько ярко, что казалось, будто она освещает весь тронный зал. Их свет отражался от железных прутьев клетки, создавая завораживающую игру теней и света. Это зрелище могло показаться приятным, если бы не пленник, содержащийся внутри клетки. Это был глубокий старик с такой длинной бородой, что её концы касались его пальцев. Он был одет в синий балахон и, судя по всему, пребывал в бессознательном состоянии, левитируя в воздухе.
Властно восседающий на троне, Агандаур произнес не менее властным голосом, который отразился эхом по всему залу:
«Оставьте нас».
Два гвардейца, проводившие Шани, немедленно покинули помещение.
«Благодарю вас за ваше благородное сопровождение, милорды. Вы великолепные собеседники», — саркастически поклонившись, произнесла Шани им в след.
В огромном зале остались лишь Агандаур, Шани и бессознательный пленник. Неловкое молчание нарушил Агандаур:
«Тебе знакома история местного народа, наемница? Этих… степных вариагов?» — пренебрежительно спросил он.
«Что-то слышала, что-то читала», — спокойно ответила Шани.
«Ты много книг прочитала за свою недолгую жизнь, не так ли? Ты, должно быть, большое исключение среди себе подобных. Портовая воительница, хах. Сомневаюсь, что среди твоей доблестной компании найдется хоть троица, способная осилить какой-либо текст».
«Среди наемников можно найти людей разных мастей, и многие из них обучены грамоте», — возразила она.
«Но ты стала наемницей сравнительно недавно, насколько мне известно. До недавнего времени ты состояла в обществе пиратов. Плавала с каким-то молодым капитаном» — продолжал Агандаур, размеренно.
«Вы… весьма хорошо осведомлены о моем прошлом. Это несоизмеримая честь для простой наемницы быть удостоенной столь пристального внимания от такой высокой фигуры, как вы, господин» — сдержано ответила Шани.
«Предпочитаю владеть информацией — это позволяет контролировать ситуацию, — ехидно заметил Агандаур, позволив себе подобие улыбки»
Губа Шани невольно дернулась. Эту фразу она часто использовала сама. «Совпадение или он намеренно меня провоцирует?» — подумала она про себя, прежде чем, собравшись, ответила спокойно:
«Это весьма практично и объясняет вашу осведомленность».
Откинувшись на спинку трона, Агандаур продолжил:
«Ну так что ты можешь рассказать о истории вариагов? Давай, поделись их славным прошлым».
«Ну… Их история развивалась вполне естественно для их местности. Огромные степные просторы, населенные разрозненными племенами, объединенными общей культурой, языком и кочевым образом жизни. Несмотря на отдаленность друг от друга, благодаря общим стоянкам, поддерживалась связь одного племени с другим. Они часто объединялись для великих походов, опустошая и разоряя территории соседей. Больше всего от их набегов страдало некогда существовавшее королевство Нурн, но и предки истерлингов также испытали на себе их разорительные действия» — увлеченно рассказывала Шани, пока не запнулась, чтобы оценить вовлеченность Агандаура в её рассказ. Ей показалось, что он не слушает её, а смотрит как-то мимо.
— Продолжай, — невозмутимо сказал Агандаур, не меняя положения.
— Ам… В конечном итоге, из-за увеличения числа рабов после набегов возник вопрос об их экономической целесообразности, — начала Шани, чувствуя, что может продолжать свой рассказ. — Обычно они поступали так: предлагали выкуп за пленных, держа их в неволе, пока родственники или друзья не соберут достаточно средств. Но с каждым разом пленных становилось всё больше, выкупить всех не удавалось, а использовать их труд в степном хозяйстве было невозможно — они ничего не знали об этом. Со временем племена договорились выделить одну из своих стоянок для постоянного содержания рабов. Харад стал основным торговым партнером Кханда — там рабочие руки были нужны, а в армии рабам находилось применение. Спрос на рабов рос, и вариаги не упускали возможности пополнять их ряды. Стурлур, стоянка для пленных, стал важным местом. Но когда в степях были найдены залежи серебра, вариаги сами стали нуждаться в рабочей силе. Стурлур вырос и превратился в город, хотя и оставался, по сути, резервацией. Баррикады заменили на стены, а племя, что постоянно находилось там, стало владельцем фактической столицы и единственного города их народа.
Шани с головой погрузилась в рассказ, и лишь теперь поняла, что давно не вела интеллектуальных бесед. Её изголодавшаяся по таким разговорам душа слишком увлеклась историей, забыв о том, что она всего лишь наёмница в глазах окружающих. И тут до неё дошло: Агандаура интересовала не сколько история, как она сама.
