По всему периметру комнаты висели великолепные портреты в резных рамах.

Я подошла к одному из них. С темного холста на меня смотрел человек, лицо которого было до боли знакомо.

— Сенатор Джон Уилкс, — прошептала я.

Словно, услышав мой голос, сенатор на картине улыбнулся и снял шляпу.

Это было настолько странно…

— Магия, да и только, — прошептала я, усмехнувшись.

С другой картины на меня смотрел еще один герой газетных новостей, конгрессмен Эшли Бэзил, рядом с ним стоял сам помощник президента. Оба джентльмена тоже склонились в поклоне.

Не удержавшись, я сделала реверанс и услышала смех, который раздался на другом конце зала.

Там, прислонившись к камину, стоял Даниэль Арделиан:

— Тебе не стоит тратить реверансы на этих любезных господ, Нина. Перед тобой всего лишь ожившие картины. На них художники запечатлели наших собратьев.

— Собратьев? — Я перевела взгляд с графа на холсты. Здесь были сенаторы, конгрессмены и их жены, а также богачи-плантаторы.

Невольно вырвался вздох:

— Неужели все они…

— Нуу, — граф каким-то чудесным образом оказался совсем близко, — скажем так, не все из них — высшие, кто-то просто слуга. Но в одном ты права, милая пастушка, все они пьют кровь.

Граф улыбнулся, казалось, все происходящее его забавляло.

В этот момент я испытала доселе незнакомое чувство разочарования и обиды. Страной правят кровопийцы! Такие же, как этот Руфус, убивший мою семью ради забавы.

— А инквизиторы? Марта рассказала мне о них.

Услышав вопрос, граф скривился:

— Эта жалкая кучка проходимцев. Вскоре они станут нашими ручными псами. Мы воюем с ними не первую сотню лет, но инквизиторы слабы. Многие из них нас ненавидят, но времена меняются, Нина! Миром правит капитал, и вскоре мы заключим договор с нашими врагами на вполне выгодных условиях.

— Вот как, — я кивнула. В голове путались мысли. Внезапно мне стало жаль инквизиторов. Жалкая кучка проходимцев?

Я пробормотала:

— Они ведь защищают простых людей от таких, как мы.

И тут граф схватил меня за руку. В его серых глазах читались гнев и непонимание.

Он провел пальцем по моей щеке:

— Какая ты непокорная. Это мне и нравится. Совсем еще ребенок, не понимаешь правил игры.

Он прикоснулся губами к моим плотно сжатым губам, и я почувствовала ледяной холод и горький привкус злости.

Похоже, граф был ужасно раздражен.

Мне стало страшно. Внезапно я осознала, что стала пленницей замка и заложницей прихотей его владельца. Он сильнее меня. Интересно, сколько графу лет? Может, мне стоит бежать?

И тут горло сдавила жажда. Снова.

Я сделала глубокий вдох и прислонилась к стене. Сенатор на портрете подмигнул мне и указал пальцем на накрытый стол.

— Вижу, ты голодна, — Арделиан бережно обнял меня за талию и повел к столу. — Садись, Нина.

Он налил из бутылки красную жидкость и я, закрыв глаза, быстро осушила бокал. Затем сама налила себе добавки и снова выпила. Мне стало немного легче.

— Это кровь, да? — Спросила я с вызовом.

Граф с улыбкой кивнул.

— И чья же?

— Какая разница? — Он безразлично пожал плечами. — Просто кровь.

— Господин Арделиан, и тут я вспомнила просьбы графа называть его по имени, — Дэниэль, мне интересно. Таким, как мы, обязательно убивать людей? Как это делал ваш Руфус. Можно ведь пить кровь животных…

Граф тяжело вздохнул и наполнил свой бокал:

— Видишь ли, Нина, мы охотники по зову крови. Кровь животных не приносит полного насыщения. Вот, к примеру, ты ведь ешь мясо, хотя есть люди, которые предпочитают овощи, дабы не убивать животных. Но это глупо! Ты ешь своих любимых овечек, потому что можешь это сделать и превосходишь их по развитию. Ты наверху пищевой цепи, так зачем же себе отказывать?

Я смотрела на графа, широко раскрыв глаза. Похоже, вампиры считали людей обычным скотом.

— Но овечки не равны нам по разуму. Они всего лишь животные!

Я ударила кулаком по столу, и неожиданно деревянная поверхность хрустнула, оставив на месте удара покрытую трещинами дыру.

— Ничего страшного, — улыбнулся граф, — вскоре ты научишься управлять своей силой. Как видишь, мы тоже превосходим людей, живем гораздо дольше, владеем магией, а значит, вправе быть на вершине пищевой цепи, Нина.

Я снова вздохнула. Все это мне не нравилось, но спорить с графом было бесполезно, к тому же я его боялась.

— Руфус был неправ. Он слишком увлекался кровью и бесконтрольными убийствами, — граф примирительно поднял ладони вверх.

Для таких, как я, пища — не самое главное. Люди для меня — низшие существа, которыми можно управлять.

Граф с улыбкой показал на портреты. Сенаторы и конгрессмены с картин начали ему одобрительно аплодировать,

— Как видишь, не только для меня. Мы предпочитаем политические игры, делим власть над людьми, а кровь… Если тебе угодно, можешь пить кровь овечек, Нина.

Я понуро уставилась на тарелку и поджала губы. Затем схватила несколько виноградин и быстро засунула их в рот. На вкус они были, как глина или бумага. До чего противно!

Я еле сдержалась, чтобы их не выплюнуть.

В ушах все еще звучали слова графа: «Низшие существа, которыми можно управлять». Как жестоко!

— Почему…Почему вы решили сделать меня своей женой?

И тут граф поднялся, подошел ко мне и обнял. Я почувствовала его руку в тонкой перчатке на своей шее

— Ты непокорная, юная и очень несчастная. К тому же, мне не хватает голоса совести, Нина. Стань моим сердцем и тогда я превращу твою жизнь в сказку.

Наверное, мне нужно было что-то сказать в ответ, но слова не находились. В глазах застыли слезы. Да-да, он прав. Сейчас я была самым одиноким и несчастным существом на планете, скучала по убитым родственникам и своей прошлой жизни. Только сможет ли это понять вампир?

После завтрака граф отправился в город по делам, а я осталась абсолютно одна: бродила по бесконечным коридорам и изучала картины.

И тут я услышала полустон-полукрик. Он доносился откуда-то снизу. Идти на звук или не нет? Может, позвать Марту? Граф велел обращаться к слугам, если что-то понадобится.

Все же любопытство победило, и я начала спускаться по крутой лестнице.

Сон оборвался внезапно.

Я кое-как разлепила глаза и вылезла из-под одеял. Похоже мы с Майклом заснули прямо в медпункте, а медсестра не стала нас будить. Кстати, где он?

— Майкл? — Я с замиранием сердца огляделась.

Пусто, только белые стены, стол и шкафчик с колбами. Рядом со мной лежала записка на белом клочке бумаги: «Во сне ты дрожала от холода. Пришлось пожертвовать своим одеялом».

Какая непривычная забота от