Оллер что-то понял! Я прочла это по его взгляду. Но, скосил на меня глаза и отвернулся, явно не желая делиться своими мыслями. Он всегда предпочитал досконально исследовать заинтересовавшую вещь, прежде чем бросаться предположениями. А жаль, я бы с удовольствием выслушала, до чего мой большой друг додумался.

Вскоре мы все сидели у парочки костров, ели вкусную похлебку вприкуску с рассказами опытных магов о своих приключениях. Жизнь боевых магов неожиданно раскрылась мне с совершенно новых сторон и даже начала нравиться.

В ту ночь спать я ложилась с улыбкой.

– Вероничка-а… – ветерком прошелестело над ухом, приятно до мурашек.

Следом моего лица коснулась теплая ладонь и я распахнула глаза.

– Только тс-с… – Грей приложил палец к моим губам и клыкасто улыбнулся.

Я задохнулась от восторга, увидев склонившегося надо мной Грея. И обняла его за шею, крепко-крепко.

– Соскучилась? – в его шепоте слышалась ласковая улыбка.

– Очень-очень! – призналась я.

– Я тоже, – ответил Грей.

Его губы скользнули по моим скулам к губам. Прильнули в коротком жадном поцелуе, которого мне катастрофически не хватило. Но любимый отстранился и тихонечко спросил:

– Сильно при прорыве испугалась?

Тяжело вздохнув, испытывая стыд, кивнула:

– Меня накрыло эмоциями монстров. С трудом справилась.

– Понимаю, родная. Эмпатам сложнее, чем другим: двойная нагрузка на чувства и разум. Но ты быстро привыкнешь. Обещаю, дальше способность, сейчас доставляющая столько беспокойства, станет незаменимой в любом деле. Особенно в бою.

– В это сложно поверить, – проворчала я.

– Поверь моему личному опыту, – усмехнулся Грей, поднимаясь вместе со мной, потянул за собой.

Не спали только мы и караульные – Свят и один из магов опорного пункта. Пламя костра играло бликами на рыжей шевелюре моего временного защитника, отражалось в его карих глазах. Он с нечитаемым выражением лица следил за нами с Греем, а вот второй караульный только кивнул, когда мы направились из лагеря.

– Куда мы? – поинтересовалась я, подавляя зевок.

– Хочу сделать тебе приятное, – двусмысленно ответил Грей и, отметив мой подозрительный прищур, пояснил: – Проверим твои полетные навыки. Не зря же ты тренировалась столько времени?

Я любила Грея безмерно, но после тяжелого и нервного дня откровенно хотела спать, а не устраивать ночные полеты. Однако, уныло вздохнув, послушно выпустила крылья и поднялась следом за любимым.

Он летел впереди, уверенно и легко махая огромными черными крыльями. Казалось, ни капельки не напрягаясь, в отличие от меня, прилагавшей усилия, чтобы успевать за ним на своих «стрекозиных» крылышках. Сначала я еще клевала носом и не спрашивала, куда именно мы летим. Но, когда дошло, в каком направлении, разволновалась.

К сожалению, полет не был долгим: мышцы моей спины не настолько укрепились, чтобы я могла преодолеть длинное расстояние. Поэтому мы приземлились на полянке, освещенной луной – свидетельницей нашего чудесного ночного приключения. В лесу было темно – хоть глаз выколи. Но я узнала знакомые места, родные до щемящей боли в груди. С отчаянной недоверчивой надеждой заглядывая в лицо Грея, срывающимся голосом поделилась:

– Здесь мы с отцом каждую осень собирали корни яринки.

Что он задумал? Понимает ли, какую бурю чувств во мне поднял?? Его лицо с трудом различалось в ночной темноте, но большая горячая ладонь, державшая мою похолодевшую от волнения, разгоняла все страхи.

– Отдохнула? – тихо спросил Грей. – Нам недолго осталось лететь. До ближайшей к лесопилке опушке. Дальше придется идти пешком, чтобы нас никто не заметил. И тем более, не узнал.

– Мы… мы… к ним? – просипела я, боясь поверить.

– Да Ника, мне разрешили устроить ваше свидание. Но с одним условием. Твоя семья даст клятву неразглашения об этой встрече и ее деталях. И больше вы никогда не увидитесь.

– Я… да, все понимаю, – ответила, задыхаясь от счастья.

– Ника, ты должна осознать, нам ставят такие условия не только ради безопасности Корпуса Защитников. В большей степени это ради безопасности твоих родных, – предупредил Грей. – Никто не должен знать, что ты с ними встречалась. И что они хоть что-то знают о тебе… о тайнах корпуса. Ты поняла меня?

– Да! – уверенно выдала я, а потом не выдержала, обняла за торс Грея, приникла всем телом и выдохнула: – Спасибо! Ты самый-самый лучший! Исполнитель заветной мечты!

– Надеюсь, – рассмеялся Грей, обнимая меня. – Все, не тратим время, у нас его очень мало. До рассвета мы обязаны вернуться обратно в лагерь.

До лесопилки я работала крыльями как заведенная: передо мной стояла цель, к которой я стремилась всей душой, заставляя себя лететь. С опушки мы уходили как воры, внимательно оглядываясь, прислушиваясь и используя собственную эмпатию, чтобы засечь любое разумное существо. На окраине Кинсборо, надев плащи с капюшонами, мы слились с ночной тьмой. Передвигаясь по дорогим моему сердцу улочкам, прижимаясь к стенам домов, ныряя в густые кусты, довольно скоро добрались до двухэтажного добротного дома, радовавшего сердце. На первом этаже находилась просторная аптека с широкими окнами и невысоким крыльцом, заднюю часть занимали гостиная и кухня со столовой. На втором этаже были спальни: родительская, моя и братьев, Миши и Гриши. Сейчас Мишке исполнилось шестнадцать, значит, через пару лет и он будет проходить проверку на чистоту и отбор в академию. А Гришке недавно исполнилось десять.

– Пойдем через сад, там задняя дверь ведет на кухню. С улицы никто не увидит и не услышит ни света, ни голосов, – шепнула я и нырнула за чуть скрипнувшую калитку.

Постучаться в дверь родного дома я решилась не сразу. Так и застыла, ощущая как сердце зашлось, зашумело в ушах от волнения. И страха… Как примут меня родные?

Я не успела стукнуть в дверь. Грей дернул меня к себе, прикрыв мои глаза ладонью, дверь резко распахнулась и вспыхнул свет. Спустя мгновение прозвучал папин изумленно-хриплый голос:

– Вероника?

– Прошу вас не поднимать шум. И предупредить родных, чтобы тоже не шумели, – тихо попросил Грей, даже в такой ситуации помня, что ночью любой звук разносится далеко.

Оказалось, за спиной вооруженного топориком отца тоже с топором замер настороженный Мишка.

– Господин Эйташ, вы прекрасный защитник семьи, – уважительно сказал