настой стал красивого золотистого цвета, то разлил его по чашкам. На этом он посчитал своё служение законченным и вернулся в переднюю часть повозки, чтобы управлять лошадьми. Скоро они должны были подъехать к большому городу и остановиться там, чтобы и путники, и лошади могли отдохнуть и подкрепиться.

Женщины внутри повозки тем временем взяли в руки горячие чашки с настоем, который пах мятой, османтусом и какими-то травами, что нельзя было различить. Шао Цинмэй сделала глоток и обнаружила, что у горьковатого напитка было долгое сладкое послевкусие. Она дождалась, пока настой немного остынет и выпила его залпом, а потом налила себе ещё чашку. Если это поможет избавиться от кошмаров, то она готова отныне пить только его.

Старейшина Бай держала маленькую чашечку в руках и задумчиво на неё смотрела. Казалось, её мысли витают где-то очень далеко. Когда спустя половину шичэня они подъехали к городу, она по-прежнему держала в руках маленькую чашку с уже остывшим настоем.

Доехав до крупнейшего гостевого дома в городе, они покинули повозку и отправились в большой обеденный павильон. Старейшина Бай всё ещё витала в облаках и как только служащий принял у них заказ, сразу отлучилась в уборную. На самом деле она просто хотела побыть одна и привести свои мысли в порядок, а один маячивший перед глазами человек этому совсем не способствовал.

Шао Цинмэй и Да Шань остались вдвоём за столом. Молодая госпожа Шао незаметно разминала затёкшую в дороге поясницу, а Да Шань задумчиво смотрел на свою пустую ладонь.

— А-Шань, что такое? — заметила его взгляд Шао Цинмэй.

— Что значит, когда двое людей держатся за руки? — тихо спросил он.

— Держатся за руки? — задумалась Шао Цинмэй. — Ну, думаю, это значит, что эти люди довольно близки.

— Близки? — поднял он глаза.

— Да, — уверенно кивнула Шао Цинмэй, — это значит, что они друзья.

— Вот как, — протянул Да Шань и замолчал.

— Почему ты спрашиваешь? — наклонила голову Шао Цинмэй.

— Просто… — отвёл глаза Да Шань. — Увидел на улице, как двое людей держались за руки и стало интересно.

— Вот оно что, — улыбнулась Шао Цинмэй, а потом бросила взгляд на проход, где скрылась старейшина Бай. — Скоро мы вернёмся в орден, и ты сможешь чувствовать себя свободнее. Прости, что тебе приходится притворяться.

— Пустяки, — пожал он плечами.

Шао Цинмэй бросила на него обеспокоенный взгляд и отвернулась. Ей не нравилось лгать, но она ничего не могла сделать. Это было условием её отца, чтобы тот разрешил Да Шаню остаться в их ордене. Да Шань не должен ни с кем разговаривать, кроме Шао Цинмэй. Даже её брат не знал, что Да Шань не немой. Но какие цели преследовал глава ордена Ледяной Звезды, выдвинув такое требование, она так и не узнала. Были догадки, что таким образом глава Шао хотел привязать Да Шаня к Шао Цинмэй, чтобы тот был всегда предан ей. Но правду знал лишь её отец. Вспомнив о нём, Шао Цинмэй загрустила. Отец был сильно болен и в последние месяцы даже не вставал с кровати. Именно поэтому он так спешил со свадьбой дочери. Она не сомневалась, что как только вернётся в орден Ледяной Звезды, отец сразу отправит письмо в красном конверте с предложением о браке главе Вану. Шао Цинмэй не хотела замуж, но никого не волновали её желания. Впрочем, брак с молодым господином Ваном был лучшим из вариантов. Ведь её вполне могли отдать какому-нибудь старику ради выгоды ордена.

Когда старейшина Бай вернулась к ним, служитель как раз принёс еду на большом подносе. Весь стол оказался заставлен кучей разных блюд на любой вкус. Бай Сюинь гадала, зачем Шао Цинмэй заказала столько еды, ведь, очевидно, что им столько не съесть. Но больше всего ей было интересно, что будет есть Да Шань. Что он любит? Солёное? Острое? Сладкое? Пресное? Она хотела знать о нём всё.

Да Шань оказался всеяден. Он спокойно поглощал любую еду, которую перед ним заботливо ставила Шао Цинмэй. К тому же его аппетит превосходил все самые смелые ожидания. Старейшина Бай взяла свою тарелку с курицей, обжаренной с побегами бамбуками и соломенными грибами. Будучи совершенствующейся высокого уровня, она могла долгое время обходиться без еды. Но зачем отказываться, если можно поесть. Неторопливо ковыряя палочками свою еду, она с грустью вспоминала все те блюда, что готовил для неё Да Шань. Особенно карпа, которого она так и не смогла попробовать. Осознание того, что скоро тот вернётся на свою гору и больше никогда для неё ничего не приготовит, омрачало её мысли. Да что там готовка, они ведь могут больше никогда не увидеться! Бай Сюинь твёрдо решила, что до конца их путешествия она признается и получит от него ответ. И всё, на что она могла рассчитывать — это уговорить его выбрать её, а не Шао Цинмэй. Поэтому она молчала и за обедом, и в дороге после, а молодая госпожа Шао не осмеливалась нарушить тишину. К вечеру они прибыли в другой город и остановились в гостинице на ночь, а утром отправились в путь.

Каждый день их путешествия неизменно походил на предыдущий — остановка в обед и остановка на ночь, чтобы сдать одежду в стирку и выспаться, а утром снова направить повозку на север. День за днём лишь пейзажи сменялись за тонкой полупрозрачной тканью, закрывающей окна. Иногда они делали остановки просто чтобы выйти из повозки и размять ноги. Или сходить по нужде. И в этот раз Да Шань остановился в небольшой бамбуковой роще.

Бай Сюинь спрыгнула на траву с нескрываемым облегчением. Эта бесконечная дорога уже начала её утомлять, и она была рада сделать небольшую передышку и размять затёкшие мышцы. Всё её тело скучало по регулярным тренировкам и требовало нагрузки. Шао Цинмэй вылезла из повозки и с видимым удовольствием потянулась. Последние дни она пребывала в каком-то блаженном состоянии, и Бай Сюинь догадывалась, что причина в травяном настое и спокойном сне без кошмаров. Короткая остановка быстро подходила к концу, им надо было возвращаться в повозку, чтобы продолжить путь дальше.

— А-Шань, поехали, — Шао Цинмэй