стороны старших. В Центре этого нет и в помине. До выпускного класса нас считают детьми, безответственными и незрелыми, не способными распорядиться ни собственным настоящим, ни тем более будущим. Что же касается того, как ко мне относятся в семье, то об этом лучше вообще не думать.

Признаюсь, меня никогда по-настоящему не заботила социальная справедливость. Просто потому, что по рождению я принадлежу к привилегированному классу, владеющему неограниченными средствами и правами. Но я никогда в жизни не чувствовала себя настолько свободной, как сейчас. Мы с Жанной и Нильсом были счастливы жить вне этой подлой иерархии, вне тирании красиво одетых богачей, наделённых властью. А нам всегда объясняли, что справедливость – утопия, со своими подводными камнями и недостатками…

И вот я меньше чем за неделю должна разрушить этот идеальный мир, построенный вовне и вопреки всему. Улыбка сползает с моего лица.

– Неужели предвкушение пиршества привело тебя в такое унылое состояние? – интересуется Конни, ставя между нами гигантский поднос.

– Я мыслями улетела далеко отсюда.

– Скучаешь по своей деревне? – осторожно спрашивает он.

– Нет. Только по некоторым людям.

Конни принимает очень обрадованный вид. Несомненно, чтобы немножко поддержать меня.

– О, если ты любишь общаться с людьми, то будешь в восторге от своих задач здесь, в Службе безопасности.

– Когда я начну работу?

– Учитывая твою высокую мотивацию, – иронически усмехается он, – думаю, тебя станут задействовать со следующей недели. Но пока – обучение.

Я бросаю взгляд на поднос. Я даже не подумала, что Конни сам заплатил за всё это.

– Сколько я тебе должна? У меня нет с собой денег, – смущённо говорю я.

– Ты мне должна? За что?

– Ну… за еду.

– Ты можешь брать всё что хочешь.

Интересно, он вообще знает слово «платить»? Если верить тому, что рассказывала Вера, здесь нет магазинов, продукты доставляются по индивидуальным запросам, надо просто каждую неделю забирать свои заказы в специальных пунктах. Существуют ли тут деньги?

– А у вас есть банки и всякое такое?

Конни качает головой.

– Это в Центре так развлекаются. Получают деньги в обмен на работу, потом отдают их в обмен на что-нибудь ещё… А зачем он вообще нужен, этот круговорот денег? Только для того, чтобы убиваться, пытаясь получить больше бумажек, чем другие? Когда мы знаем, что тебе нужно, и даём тебе нужное, вся эта сложная история становится совершенно излишней.

Я чувствую, как слова Конни расшатывают мою систему ценностей.

– Я могу брать всё что захочу?

– Мы берём то, что будем есть. Мы все разные, у нас разные потребности и вкусы. Единственное правило: мы ничего не выбрасываем. Никогда. Это вопрос уважения. К труду других, к природе и нашим ресурсам, к обществу в целом.

То, что Конни выбрал для меня, как-то странно пахнет. Но я чувствую себя обязанной доесть всё до последнего кусочка. Так что меня даже начинает подташнивать. Конни останавливает проходящую мимо девушку.

– Сина, ты знаешь Милу?

Она машинально, но очень сильно пожимает мне руку. Высокая. Намного выше, чем я. Тело спортсменки – крепкое и стройное. Очевидно, здесь это ценится. Я всегда считала, что я в хорошей физической форме, однако на фоне девушки выгляжу хилой худышкой. У неё большие глаза, розовый румянец, короткие волосы. Прямо романтическая акварель. Пока не начинает говорить.

– Нет, я её не знаю. Но она мне не нравится.

Застигнутая врасплох, я просто лишаюсь дара речи. Конни внимательно оглядывает Сину.

– Что-то не так, да?

– Ванильный десерт закончился, – объясняет она. – Твоя подружка завладела последним. И ты хочешь, чтобы мы поладили?

Без колебаний протягиваю ей десерт.

– Я уже наелась. И, может, за это в следующий раз ты не будешь ломать мне пальцы при рукопожатии?

Конни хохочет, а Сина хватает десерт и, усевшись верхом на стуле, как ковбой, в два движения ложки опустошает тарелку. Потом поворачивается ко мне.

– ОК, теперь ты мне нравишься. Новенькая?

Я уклончиво киваю. Нет никакой охоты ещё раз излагать мою сомнительную историю, составленную из разрозненных кусочков. К тому же в глубине зала появляются Блейк, Шон и Кейт. Я морщусь. Сина говорит Конни:

– Она меня не слушает. Ты её сопровождающий?

– Больше никто не захотел с ней связываться, – удручённо отвечает он.

Кейт проходит совсем рядом с нашим столиком. Она замедляет шаг, смотрит на меня своими ледяными голубыми глазами, потом удаляется. Сина, продолжая хозяйничать на моём подносе, тычет меня локтем в бок.

– Так, значит, это тебя сейчас тестировала Кейт? Все только об этом и говорят. Ей придётся давать отчёт. А поскольку дело касается Службы безопасности, то скандал может дойти до Клана.

Клан. Опять. Я хочу расспросить поподробнее, но в этот момент приближается Блейк. Игнорируя моих соседей по столику, он говорит мне самодовольным тоном:

– Я рад, что ты остаёшься в Сити.

– Не совсем ради тебя. И уж точно не благодаря ей. – Я киваю в сторону Кейт, которая устроилась неподалёку, рядом с Шоном.

Блейк наклоняется ко мне и шепчет:

– Она немного собственница, вот и всё. Но не злая. И она совершенно права, что ревнует.

Этот громила вызывает во мне неудержимое, нутряное отвращение. Он накрывает мою ладонь своей. Я резко высвобождаюсь.

– Тебе мало того, что было недавно?

– Ты всегда настолько агрессивна? – Его глаза блестят, такое впечатление, что ему это нравится.

– Нет. Обычно ещё агрессивнее.

– У нас так не принято, – говорит Блейк, обводя взглядом зал. – Здесь все очень воспитанные.

– Только не я.

– Это должно измениться. Если ты остаёшься…

Вдруг Сина с грохотом опускает оба кулака на стол и вскакивает, опрокинув стул. Она смотрит прямо перед собой, не удостаивая Блейка даже взглядом.

– Не доводи нас до крайности…

Блейк, улыбаясь, отступает.

– Вы нашли друг друга, девочки, – произносит он, удаляясь.

Сина садится и снова преспокойно принимается за еду.

– Уж не знаю, что ты им сделала, – удивляется Конни, – но их явно переклинивает в твоём присутствии. А ты, – он поворачивается к Сине, – успокойся, он тебе вообще ни слова не сказал.

– Не люблю, когда лезут к моим новым друзьям.

– Мне кажется, Мила не нуждается в том, чтобы её защищали, – смеётся Конни.

Я пытаюсь расслабиться.

– А они всегда так себя ведут? – спрашиваю я. – Как-то это плохо вяжется с красивыми словами об уважении и равенстве.

– Это не красивые слова. Это правда, – возражает Конни.

– Но, видимо, не в Сити.

– Да нет, – говорит Сина. – Просто придурки есть везде, разве не так?

Она берёт хлеб с моего подноса и, улыбаясь, заглатывает.

– Их заменяют время от времени, вот и всё.

После нашего возвращения в офис