Шрифт:
Закладка:
Открывшееся зрелище поражало мое выстуженное мегаполисами и человеческим равнодушием сердце. Все пять столов были заняты посетителями. За каждым сидело по шесть человек, при этом неизменно четверо из них умещались только на двух стульях. Больше девушки, однако я заметила и нескольких мужчин, сумевших поместиться вместе на одном сидении. Каждый из посетителей с невероятным трепетом и осторожностью держал в руках по кусочку пирожного и забыв о напитках и других блюдах фанатично наслаждался сладким ванильным ароматом.
Улыбались девушки, прикрывали глаза от наслаждения мужчины, влюбленно смотрели на крем пожившие женщины и даже парочка детей не находила в себе силы попробовать на вкус то, что подавалось в графском доме минимум два раза в неделю.
Я аккуратно спустилась, обходя денежные островки и прикидывая, что будет, когда они потребуют сдачу.
– Это какое-то безумие, – шепот вышел едва слышным, но тот, кому он был адресован, услышал.
– Этого ждали, – не согласился юноша. – Как только узнали, что графская повариха открывает свой ресторан, этого подспудно ждали. Я как-то слышал, что на севере ходят слухи, мол, мы тут обмазываемся мёдом и сахаром, а настоящую еду – мясо – собакам скармливаем от его избытка. Но посмотри на них, – до уха донесся едва слышный стон блаженства первого счастливчика. – Предел их сладости заключается в блинах с тем самым мёдом иногда по четвергам. А такой кулинарный изыск город видит впервые.
– Мне немножко страшно, – призналась я.
– Чего опасаться? Я бы на твоем месте гордился – подданные не только никого не покалечили в попытках приобрести эксклюзив, так им еще и хватило сознательности поделиться, не взирая на то, кто сколько заплатил.
– Подданные у короля, а у меня налогоплательщики.
– Ошибаешься. Хотя твоя маркиза и говорила, что новые законопроекты попирают дворянское право абсолютной собственности, однако живущие на твоей земле обязаны подчиняться твоим законам, особенно если они не идут в разрез с королевскими.
– Знаешь, это странно. Не смотря на то, что я искренне горжусь нашими посетителями, меня напрягает эта ситуация.
– М-м-м?
– Людям не свойственно так себя вести. Мало того, что никто не нарушил наше правило посещения и не попытался склонить Элю к продаже в обход кассы и кассиров, то есть нас, так еще никто и не подрался, выясняя, кому достанется пирожное, а кому – тумаки и крошки.
– Хм-м-м…
– И, заметь, Эля не срывалась и не кричала, не звала нас на помощь, хотя явно испугалась оставаться одна против толпы. И в целом атмосфера такая, будто…
– …никто не может нарушить твое правило вежливого обращения к сотрудникам и другим гостям, – закончил за меня Ясень и недобро глянул в мою сторону.
На нас не обращали внимания. Каждый присутствующий был глубоко погружен в собственное воркование с кусочком сладости и никому не было дела ни до работников, ни до денег, сиротливо валяющихся на полу.
– Скажи-ка, госпожа моя, ты случайно ничего на кухне не трогала? – шепот в висок заставил меня чуть обернулся в сторону кухни и отрицательно покачать головой.
– Я вообще с самого утра на кухне даже не чихала. Только немного поспорила с баб-Микой и всё.
– Может быть какие-то симптомы типа жжения, как в поместье?
– Да ни капли. Я, конечно, вся такая наследница, умница и прочее, но повлиять на толпу без своего же ведома на расстоянии – извини, не волшебница.
Нц, ну, то есть волшебница, конечно. Или магиня? Не важно. Но всё моё эмоциональное воздействие на людей всегда требовало физического контакта, а тут я никого и пальцем не трогала. Так что версия не состоятельна, чем бы это не являлось, я тут ни при чем.
– А есть ли какой-нибудь способ призвать эту страшную силу еще раз? – спросила я, оглядывая деньги.
– Я не думаю, что понадобится, – напряженно ответил юноша, показывая на крайний к выходу стол.
Там, расправившись со своими порциями сладкого, поднимались мужчины, явно прибывшие вместе. Поднимались и кивали нам головами в знак благодарности, по одному выходя за запертую ранее дверь. И всё? Никаких попыток стребовать больше, чем дали, пользуясь финансовой неразберихой?
Вслед за ними вспорхнули мамы с детьми, заскучавшими без дела. Так же молча и с почтительными кивками нас покидали остальные посетители, вспомнившие о своих делах и напрочь забывшие о своих неравномерных вложениях в пирожные.
– Они з-з-заперли дверь, когда н-н-народу стало слишком много, – заикаясь проговорила Эля с уходом последнего посетителя. Девочку начала колотить дрожь, вряд ли до этого ей доводилось видеть столь многих людей, готовых её молча стукнуть за то, что она не кассир. – П-п-п-росили вас п-позвать, а я сказала, что вы заняты. Они разозлились, но замолчали.
Я утешающе приобняла ее за плечи и еле успела подхватить обмякающую девушку.
– Угу, вообще ни при чем, – пробухтел Ясень, помогая мне транспортировать спящую Элю на стул.
Спящую! Девочка отрубилась, как только я к ней прикоснулась. Я с ужасом покосилась на свои ладони.
– Какого же дьявола здесь происходит? – мой сдавленный стон вышел не очень громким, зато крайне прочувствованным.
– Не знаю, я ничего не почувствовал, – ответил он, снова лохматя волосы. – Но мы разберемся.
Глава 20
Аромат, плывущий по изолированной кухне, пьянил по-лучше игристого вина. Я разравнивала зерна на ледяном противне и не стеснялась втягивать носом столько, сколько позволяли легкие. Мама миа! Дай мне бог столько лет жизни, сколько я смогу готовить кофе.
– Согрейте, пожалуйста, сливки. Много сливок.
Время близилось к обеду. Народ, наслышанный, что у нас появилось новое лакомство, прибывал нон-стопом, но узрев абсолютно пустую стойку, быстро разочаровывался. Однако мы все равно сегодня сорвали банк.
– Поразмыслил я над твоими столешницами странными и вот что тебе скажу... кронштейны нужны, – обедающий на кухне Яким оторвался от еды.
– Купим. Табуретки смастерите?
– А как же. Ты мне одно скажи, откуда ты такую премудрость выдумала?
– Да так,
