вопросы правильные задает. Я б сам подальше от него держался, всю душу он мне вытрепал, да служба не позволяет. А ты и думать забудь о том, чтобы эту рыбку в сети поймать, не по зубам тебе столичная акула.

Кажется, я слегка покраснела.

– И в мыслях не было, – помотала головой, прогоняя прочь воспоминания о танце на балу.

– Вот и ладушки. Ты девка молодая, умом не обиженная, найдешь еще суженого по сердцу.

– Да у меня, вроде как, уже с этим все предопределено, – замялась я.

В страшном сне эту определенность видеть не хочу, но лгать себе – последнее дело. Остается надеяться, что ему не повезет и Роберто случайно свалится с лошади.

– Посватана, что ли?

– Посватана.

– Доброе это дело. К моей Милке тоже сватаются, да я всем укорот даю – не сыскалось еще молодца правильного.

– Не хотите с дочерью прощаться? – понимающе кивнула я, разливая ягодный чай по чашкам.

– Не хочу, – признание вышло не простым, но скрывать мотивы городовой не стал. – Она ж пока в дому нашем, так дочка любимая, а там мужнина жена будет, со своими хлопотами и трудностями.

– Дочкой любимой она вам все равно не перестанет быть. А знать, что у тебя есть отец, который тебя искренне любит и бережет – это большое счастье и жизненное подспорье.

– А твой-то отец где? Зачем к незнакомым людям прибилась?

– Утоп. Мачеха из дому прогнала, вот и пришлось работу искать. А в помощницы мало кто девку с улицы берет без поручительства. Ничего, Берту встретила, при ней и останусь. Всю жизнь верной буду и благодарить не устану.

– Как есть моя Милка, добрая и работящая, – едва слышно выдохнул городовой. – Правильно это. Я в следующий четверг в храм столичный поеду, помолюсь за тебя, светлая душа, чтобы не обижали, чтобы жизнь твоя счастливо сложилась.

– А где не сложится, там она сама себе её выбьет, – насмешливо донеслось с порога.

Кто не закрыл дверь? В проходе, привалившись к косяку, стоял его светлость граф Коул и с немалой иронией взирал на наши посиделки с Михаэлем.

– Ваше высокоблагородие, – резко посмурнел городовой, приподымаясь со стула и отвешивая поклон. – Неужели в старом ресторане не нашлось столика для такого почетного гостя?

– Зачем мне посещать старый ресторан, если здесь вип-обслуживание для военных чинов?

Не поняла. Это он решил, что мы специально закрылись на приватный обед? Судя по саркастичному прищуру и внимательному взгляду на мою закрытую блузку и атласную портупею, так он и думает.

– Найдется ли столик еще для одного гостя или вы предпочитаете обслуживать посетителей по очереди?

Ах ты ж… Побуревший городовой открыл рот, чтобы высказать мерзавцу всё, что он думает о таких сентенциях, но я его опередила:

– На сегодня наш ресторан переходит в разряд самообслуживания. Продукты в холодильнике, печь на кухне, фартук я выдам. По желанию можете не только самоудовлетвориться, но и подзаработать на этом, я прослежу, чтобы ваши клиенты всё оплатили.

Советник застыл. Предгрозовая тишина сгустилась зимними сумерками в нашем симпатичном помещении, покалывая меня мыслями-молниями о том, что подобное мне вряд ли простят. Городовой только молча фыркнул в стакан с кофе и плюхнулся обратно на стул, напрочь игнорируя начальственное лицо, в чем был несомненно прав – после такого хамства игнор очень даже уместен.

Мрачный, как ночь, и злой, как черт, Виктор, тоже ни слова не говоря, прошел до столика, занятого Михаэлем и демонстративно громко отодвинул стул, показывая всем своим видом, что плевать он хотел на недовольство подчиненных и на их молчание. На меня же старался прицельно не смотреть.

– Любезнейшая, будьте добры мяса с овощами, кусок картофельного пирога и сок на ваш выбор, – спустя пять минут не оборачиваясь процедил он.

Когда ни через минуту, ни через две сзади высокопоставленного лица не раздалось шагов в сторону кухни, наглая начальственная морда соизволила обернуться.

– И как это понимать? – спросил он, разглядывая белую табличку с крупными буквами, выставленную на стойку.

– Учёт, – мило сказала я, потроша кассу.

– То есть кормить меня вы не собираетесь? – недобро уточнил он.

– Ничуть. Завтра, господин граф, всё завтра. И не смотрите так в сторону господина городового, он успел до начала учёта.

– Поразительно, как потребность считать деньги у вас активизируется именно с моим присутствием.

– Поразительно, как много вы о себе понимаете.

Предостерегающий взгляд городового не сулил ничего хорошего, но естественное человеческое достоинство мешало мне склонить голову и вручить этому типу право называть мне продажной девицей.

– Принесите мне хоть что-нибудь, пожалуйста. Я правда голоден, – вдруг устало попросил он, разом отбрасывая кредо высокомерного засранца.

Поколебавшись секунду, я кивнула и ушла на кухню. Надеюсь, Ясень вернется до того, как магия выкинет новый фокус. Если моя теория хоть немного верна, то за Виктора можно не беспокоиться, он маг, чего не могу сказать о городовом.

Картофельный пирог в духовке и правда остался, что навело на странную мысль о том, что советник интересовался нашим сегодняшним меню через третьи лица. Мы, конечно, стараемся придерживаться того, что написано в листах, но не всегда получается, поэтому некоторые блюда типа пирогов, нарезок или закусок выставляются либо на стойку и потом убираются, либо о них просто информируется в устной форме.

Граф даже соизволил поблагодарить меня кивком головы, кинув на стойку пару фионов, что с лихвой окупало всю его трапезу. Первый раз радуюсь дурацкой привычке аристократов таскать с собой только фионы и принципиально не принимать монеты меньшего достоинства в качестве сдачи. Её я, разумеется, выложила на салфетку рядом с собой, но уверена, что деньги и взглядом не окинут.

– Рэндор, что у вас за неубранные коровники вместо архива? – внезапно завелся граф, откусив приличный кус пирога.

Удивленный городовой покосился на обедающее начальство и неопределенно пожал плечами. Когда я ем, то глух и нем – это правило действует везде и уж тем более в той среде, где воспитывался советник, но именно его воспитание явно обошло стороной.

– Какого клята я обнаружил досье на графа Амори́ в пропыленном углу вашей конюшни, которое вы гордо называете складским помещением для дел, потерявших силу в связи с давностью произошедшего?

Тихого ответа стражника я не услышала, но изо всех сил навострила уши, делая вид, что записываю доход