Когда корабль благополучно прошел через узкий пролив между островами и встал на якорь в спокойной гавани, Серра и Иалон первыми сошли на неведомую землю. Ступив на берег, они упали на колени и возблагодарили Предков за то, что те провели их самих и всё их потомство через Штормовые моря невредимыми.

И тут руки Серры коснулись некоего камня, и ей открылась его суть, и она его пробудила.

Это был камень-сердце.

Я резко выпрямилась в кресле.

До сих пор Йерм не писал ничего, о чем бы я не знала, кроме подробностей о характере Альканзара. Теперь же он явно отклонился от версии, принятой историками. Во всех исторических трудах однозначно было написано: Серра пробудила аркион, камень, помогающий определять направление, – он холодил, когда был обращен на север, и нагревался, когда был обращен на юг.

Автор же «Падения Альканзара» обратился к легенде, которая возникла, когда начали приукрашивать реальность. К ому-то показалось недостаточно символичным, что первым разбуженным камнем оказался камень направления, и тогда воз никла легенда о камне-сердце, который вопреки основополагающему закону даровал новой земле благословение и процветание.

Йерм почти дословно пересказал эту легенду, добавив, правда, одну небольшую деталь, о которой я никогда не слышала. Камень-сердце, который пробудила Серра, стал почти прозрачным, наполненным танцующими искрами. Обычно камни себя так не вели. Даже люминарии не меняли своих свойств, когда начинали светиться.

Я размяла затекшую шею и продолжила читать.

В тот же день, когда высадились на новую землю, устроили большой пир. Все веселились, радуясь концу долгого путешествия. Однако Энтана, предпочитавшая уединение, вскоре покинула празднество и разместилась рядом с шатром своих родителей, посвятив время молитве и самопознанию.

Вечером, когда солнце начало клониться к закату, в родительский шатер, куда незадолго до этого удалились Серра и Иалон, прошел Альканзар. Младший брат часто общался с отцом и матерью наедине, поэтому Энтану это не удивило. Однако брата не было довольно долго – солнце успело сесть. А когда наконец он вышел, на нем не было лица.

Энтана тут же прервала молитву и подошла к нему. Со слезами на глазах Альканзар поведал, что их мать Серра только что скончалась, а отец от горя онемел. Энтана вбежала в родительский шатер и, к своему отчаянию, обнаружила, что это было правдой.

Радостный смех сменился безутешным плачем – все скорбели о безвременной кончине любимой матери и бабушки. Особенно убивалась Энтана.

Но на этом удары судьбы не закончились. Вслед за женой на следующий же день последовал и Иалон, который лишь перед самой смертью обрел голос, чтобы сказать: «Да будет имя этой земли – Серра, в честь моей возлюбленной жены и вашей дорогой матери». А после похорон Альканзар обратился к братьям и сестрам и объявил, что перед смертью их мать назначила его Хранителем камня-сердца.

Изумлению собравшихся не было предела. Не только потому, что Альканзар был самым юным и успел проявить себя не с лучшей стороны, но и из-за того, в какой тайне это произошло.

Альканзар, видя, что братья и сестры колеблются, стал заклинать их Предками, умоляя доверить ему камень-сердце. Энтана, хотя испытывала большие сомнения, решила проявить к брату доверие и выступила за то, чтобы его назначили Хранителем. Ее голос оказался решающим.

Шли годы. Город, который Первые основали в северной гавани, назвав его в честь самой старшей сестры Энтаной, разрастался.

Серра была воистину благословенна: земля давала всё в изобилии, детей рождалось много, и у каждого серрийца в своё время просыпался дар камневидения. И первые сто пятьдесят лет больше никто не умирал – ни молодые, ни старые, словно смерть обходила их край стороной.

Лишь одно омрачало жизнь Первых – поведение самого младшего брата. С тех пор как Альканзара назначили Хранителем, он стал надменным, гордым и, завидуя Энтане, бывало, выступал против ее решений, обвиняя сестру в своекорыстии. При этом прилюдно Альканзар играл роль смиренного юноши, и многие жители любили его скромные речи. Сердце Энтаны разрывалось при виде такого двуличия, она пыталась вразумить брата своими беседами, но тот не желал ничего слышать.

И вот однажды, устав от неуступчивости брата, Энтана созвала совет Первых, чтобы избрать нового, более достойного Хранителя камня-сердца. Альканзар же достиг такой степени дерзости, что не явился на совет. Тогда разгневанные братья и сестры отправились к нему домой и застали его безобразно пьяным. Судя по состоянию его жилища, это было для него не в новинку. Первые тут же решили отобрать камень-сердце у недостойного брата. Но их поджидал удар.

Найденный ими камень, который раньше был наполнен танцующими искрами, теперь погас и потускнел. И, сколько бы ни пытались его разбудить, молчал.

Альканзара тут же заключили под стражу, а камень-сердце передали на хранение Энтане.

Когда в темнице Альканзар пришел в себя, он начал уверять, что ничего не делал с камнем, что его подпоили и оклеветали. Но даже Энтана больше не доверяла брату. Его осудили и втайне отправили в изгнание на одинокий остров.

Первые вновь и вновь пытались разбудить камень-сердце, но безуспешно. Что бы ни сделал с ним Альканзар, благословение Серры исчезло. Никто больше не мог сравниться по силе дара с Первыми, а сила камней стала меньше, и со временем они стали засыпать всё быстрее и быстрее.

И главное, в Серру пришла смерть. Только Первые были долгожителями, а их потомки стали умирать, едва дожив до ста лет.

Разлад поселился между братьями и сестрами, и тогда Альвион первым покинул Энтану в поисках нового счастья, а за ним последовали и остальные. Альканзар, не раскаявшись и не открыв, что же сотворил с камнем-сердцем, так и скончался в изгнании.

Первые решили ради памяти Серры и Иалона не открывать народу правду о падении Альканзара и погасшем камне-сердце. Вместо того стали упоминать аркион, и со временем выдумка возобладала.

А камень-сердце так и остался немым напоминанием о братской зависти, которая оказалась способна разрушить материнское благословение.

Я подняла уставшие глаза от страницы. Крики Теней стихали. Я провела за чтением почти всю ночь.

До сих пор камень-сердце казался мне всего лишь легендой. Да, Гильдии камневидцев пяти великих городов изобразили его на своих знаках, но, как мне казалось, ради красивого жеста, не более, – как символ чистого сердца, с которым ты подходишь к