Оказавшись рядом, Тарина вполголоса спросила:

– Вира, ты в порядке? – И, прикусив губу, добавила: – Ты сегодня долго была в музыкальной гостиной.

Я стала собирать пустые тарелки и, не поднимая на Тарину глаз, ответила:

– Я просто очень вымоталась. Мне хотелось побыть одной.

– А Олеа…

– Зашел узнать, как у меня дела.

Пытаясь поскорее уйти на кухню, я едва не выронила второпях тарелку. Тарина, встав рядом с чашками в руках, замялась, словно не решаясь о чем-то спросить.

– Да? – спросила я резче, чем намеревалась.

– Днем я забегала в дом и видела Вэльда… Он заходил в музыкальную гостиную…

Этот Вэльд. Весь ужин не спускал с меня глаз. Я выдохнула, пожала плечами и проговорила, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно:

– Он хотел помочь.

Глаза Тарины расширились, и она громко переспросила:

– Вэльд зашел к тебе, чтобы помочь?

Я уже открыла рот, чтобы ответить, когда из кухни показалась Ланда. По ее злому прищуру было ясно, что она всё слышала. Я подумала, что она сейчас закатит сцену, но вместо этого она прошла мимо меня, поджав губы, и вышла из столовой, грохнув дверью.

Тарина оторопело уставилась ей вслед.

– Что это с ней?

Я вздохнула и, ничего не ответив, понесла на кухню гору тарелок.

Только этого мне не хватало…

Поговорить с Олеа я так и не успела. Поэтому перед чтением Закона он объявил всем, что позволяет мне спать подольше, ссылаясь на мое плохое самочувствие. Мне было так неловко, что я не поднимала глаз от страницы с текстом Закона. Но всё равно почувствовала волну возмущения, которая прошла по кабинету. Обычно послаблений никому не давали. Но выступать против вождя никто не стал, даже Ланда.

Когда я закончила читать и Олеа сменил меня, я заняла свое место между Тариной и Нери. В этот миг раздался жуткий вопль Теней, и я вздрогнула – первый их крик всякий раз заставал меня врасплох. Стараясь дышать размеренно, я как могла сосредоточилась на том, что читает Олеа. Но мучивший меня стыд оттого, что сегодня я опять его обманула, не позволял сконцентрироваться, и я была уязвима для криков Теней как никогда.

Наконец, не в силах даже смотреть в сторону Олеа, я перевела взгляд на окно, за которым мерцал световой щит. И похолодела.

Тени взвыли злобно и яростно, и по щиту прошла легкая дрожь.

Всё оставшееся время, едва дыша, я следила за щитом, но он продолжал мерцать так же ярко, как обычно, и я выдохнула. Наверное, показалось.

Вернувшись в свою комнату, я поставила часы-будильник, выданные Олеа, рядом с вазой с цветами медвяницы, схватила «Падение Альканзара», забралась в кресло и постаралась отвлечься от звучавшей в ушах какофонии.

Шероховатая бумага приятно успокаивала, и я еще раз взглянула на энтанский герб и знак Гильдии камневидцев и перечитала надпись на титульном листе.

«…Верным учеником и последователем Йермом». Я довольно сносно знала историю Серры, но это имя мне ни о чем не говорило. Энтана была самой старшей из Первых и скончалась в возрасте пятисот пятнадцати лет. За это время у нее могло быть невероятное количество учеников. Тем более что это она основала самую первую Академию камневидцев и вела там обучение.

Открыв первую страницу, я погрузилась в чтение. Мой древнесеррийский оставлял желать лучшего: двигалась я медленно, по нескольку раз перечитывая написанное и стараясь понять из контекста незнакомые или забытые слова. Но в этом было одно огромное преимущество – крики Теней звучали теперь отдаленно, как шум леса в непогоду.

Во вступлении Йерм долго и пространно прославлял Энтану и возносил хвалу Предкам за то, что имел честь лицезреть первую из Первых и учиться премудрости из ее уст. После этого он приносил торжественную клятву – на полстраницы – в том, что собирается описать «подлинную и душераздирающую историю о братской зависти и сестринской любви, о немыслимом предательстве и о том, как в Серру пришла смерть».

У меня по рукам поползли мурашки.

Никто по-настоящему не знает, откуда приплыли Серра и Иалон и как им удалось пересечь Штормовые моря. Первые родились уже на корабле, который, по легенде, построил сам Иалон, и через них до нас дошли только рассказы о парящем посреди небес острове, на котором время течет крайне медленно. Но как с этого странного острова можно было спуститься вниз на корабле, а потом пересечь Штормовые моря, оставалось загадкой. Большинство историков утверждали, что эти рассказы – не более чем сказки, которые Серра и Иалон рассказывали своим детям на ночь. А на самом деле Предки приплыли с обыкновенного острова, лежащего по ту сторону Штормовых морей. Но другие спорили: пережить такое путешествие обыкновенным людям не под силу, тем более что и Штормовые моря никак нельзя считать обычными: за всю историю Серры, хотя смельчаков хватало, никто так и не смог их пересечь – ни один из тех, кто покинул спокойные моря Сестер, назад не вернулся.

Как бы то ни было, пока Серра и Иалон путешествовали, у них родились десять детей: Энтана, Зеннон, Дея, Аир, Па́ллия, Альвион, Феа, Нумм, Оре́на и Альканзар. И, вопреки всем знаемым законам, росли эти дети на удивление быстро.

Йерм многословно описывал, как старшая Энтана вела себя в кругу семьи; она была настолько благоразумной, рассудительной и вдумчивой, что к ее мнению прислушивались даже родители.

Альканзару же, как самому младшему, было дано больше воли, и пользовался он ею отнюдь не во благо. Он вырос завистливым и бывал дерзок и непочтителен к старшим братьям и сестрам, при этом в присутствии родителей вел себя как преданный ласковый сын и добрый брат. Серра, родившая Альканзара уже в преклонных летах, души в нем не чаяла.

Пришло время, и Зеннон обручился с Деей, Аир – с Паллией, Альвион выбрал Орену, а Нумм – Феа. Только Энтана и Альканзар не пожелали связать себя узами брака. Энтана выбрала путь самопознания и отказалась от создания семьи. Альканзар же считал себя слишком молодым, чтобы вступать в брак. У остальных братьев и сестер уже родились дети, когда однажды, на исходе второго месяца лета, на горизонте среди волн вечно бурных Штормовых морей показалась земля.

На несколько мгновений я отвлеклась от книги, вспомнив музыкальную шкатулку с картой Серры и миниатюрной копией корабля, и словно услышала «Оду новой земле» – так явно, что