Шрифт:
Закладка:
– Что, у тебя и правда дар такой слабый, что даже мелкие гразы еле можешь пробудить?
Сжав губы, я промолчала и почувствовала, что заливаюсь краской.
– Ну-ну, не переживай. Давай помогу…
Я с недоверием взглянула на Вэльда: с чего это он такой предупредительный? Он облокотился на крышку фортепиано, не сводя с меня глаз.
– …А за это ты меня поцелуешь.
Я замерла, подумав, что ослышалась. Вэльд улыбнулся, но улыбка его мне не понравилась – в ней таилось что-то неправильное, неприятное. И я поняла, что его слова были совсем не шуткой. Запоздало я отшатнулась от него.
Вэльд поднял брови.
– Что за реакция… Я думал, ты обрадуешься.
– Обрадуюсь? – от потрясения прошептала я.
– Конечно. Ведь я тебе сразу две услуги оказать хочу. Вот ты мне честно скажи: ты хоть раз целовалась? – Его взгляд остановился на моих губах, и я непроизвольно дернула рукой, чтобы прикрыться. Вэльд усмехнулся. – Что и требовалось доказать. А я могу тебя научить. И не только поцелуям.
От его слов меня обдало таким жаром, что захотелось выскочить из собственной кожи. Но кроме жгучего стыда я ощутила вспышку негодования – да как он смеет?
Заметив мой гневный взгляд, Вэльд притворно вздохнул.
– Ох уж эти благородные… Слова им не скажи.
Он подался вперед, и взгляд его поменялся – ни веселья, ни насмешки, только бесстыдная дерзость.
– Позволь кое-что прояснить, дорогая. Ты считаешь себя выше нас, раз хорошо читаешь, хорошо играешь, хорошо говоришь, и ходишь так, словно это твое поместье. Очнись, открой глаза, посмотри в зеркало! Тебя изгнали. Ты преступница. Ты одна из нас.
Вэльд придвинулся еще ближе ко мне и прошипел:
– Поэтому не смей смотреть на меня так, словно я червяк под твоими ногами!
Что-то взорвалось во мне, и я вскочила на ноги, перевернув стул. Едва сдерживая нахлынувшую ярость, я холодно и четко проговорила, глядя Вэльду прямо в глаза:
– К твоему сведению, я не смотрю на червяков под своими ногами. Я на них наступаю.
Несколько мгновений он смотрел на меня снизу вверх, потом разразился хохотом.
– Вот это да! Такая милашка, а как огрызается!
Вэльд подскочил, как на пружинах, и криво ухмыльнулся.
– Мне нравится твой настрой, Вира. Не люблю, когда слишком легко сдаются, – это ужас как скучно.
С этими словами он подмигнул мне и вышел из гостиной, вновь насвистывая веселую мелодию.
Что. Это. Было?
Тяжело дыша, словно я бежала, спасаясь от Волков, я кое-как подняла стул и опустилась на него. Руки мелко дрожали, и я сцепила их в замок.
Вэльд казался мне легкомысленным и слегка развязным, но безобидным. Тем более что он явно симпатизировал Ланде. Так почему он начал приставать ко мне?
В голове эхом пронеслись его последние слова. Ему было скучно?
От злости я стиснула зубы. Я не позволю так с собой обращаться. Если Вэльд еще раз выкинет что-то подобное, я сразу же пойду к Олеа, и тогда посмотрим, станет ли ему веселее.
За окном начало разливаться закатное зарево. Дом наполнился шумом, однако в гостиную больше никто не заглядывал. А я всё сидела перед миской с гразами.
Негодование от Вэльдовой выходки давно улеглось, и теперь в каждой клеточке моего тела бился страх. Вот сейчас кто-то зайдет. Спросит, почему я до сих пор вожусь с гразами. И мне будет нечего ответить.
За окном вспыхнул световой щит, и я вздрогнула. Значит, Олеа уже вернулся, и скоро будет ужин. В коридоре слышались шаги – наверняка все собирались в столовой. Все, кроме меня.
В дверь коротко постучали, и я впилась ногтями в ладони, чувствуя, как внутренности сжимаются в тугой узел.
– Вира? – Олеа позвал меня так тихо, словно боялся спугнуть.
Я даже не обернулась, наоборот, склонила голову ниже. Сердце мелко и часто заколотилось.
Дверь чуть скрипнула, закрываясь, и по паркету гостиной зазвучали шаги.
Олеа подошел так близко, что на меня пахнуло дыханием ветра и трав. Краем глаза я увидела, как он протянул руку к миске и взял один из гразов. Потом с гулким стуком уронил его обратно и сел рядом, на тот же стул, где несколько часов назад сидел Вэльд.
– Вира…
В голосе Олеа не было осуждения, только бесконечная забота, и я, не выдержав, разрыдалась. От страха. От усталости. От постоянного напряжения. От бесконечной лжи.
Пора было наконец признаться. Сквозь плач я выдавила из себя:
– Я не могу… Понимаешь, я не могу их разбудить!..
Олеа вздохнул:
– Я понимаю. – Потом тихо, с какой-то тоской добавил: – Это моя вина.
В совершенно неподобающей манере я шмыгнула носом и взглянула на него.
– Что?
Обычно открытое лицо Олеа словно заволокла тяжелая туча.
– Я должен был догадаться, что для тебя это всё чересчур. Ты не приспособлена для такой жизни. Ты создана для вот этого, – он коснулся рукой крышки фортепиано. – Для красоты.
Я слушала его с нарастающим недоумением. Что он имеет в виду?
– С завтрашнего дня ты будешь вставать на два часа позже, я дам тебе будильник. Завтрак мы тебе оставим.
Я открыла рот, но так ничего и не сказала. А Олеа мягко добавил:
– Не переживай. Тебе надо просто как следует отдохнуть.
Он взял миску с камнями и встал.
– Сходи умойся, тебе полегчает. А я пока пробужу гразы. Обещаю, никому об этом не скажу.
Как во сне я поблагодарила его и на ватных ногах пошла в ванную. Холодная вода привела меня в чувство, и я наконец поняла, что имел в виду Олеа: он подумал, что я не могу пробудить камни из-за полного измождения.
Словно толстой иглой, меня уколол стыд, а следом накатила волна огромного, головокружительного облегчения.
Никто пока не знает мою тайну.
Но когда я вошла в столовую, то поняла, что чего-то не учла. Ланда смотрела на меня с подозрением, Вэльд – насмешливо приподняв бровь. Тарина переводила взгляд с меня на Олеа. Даже Нери подняла ко мне хмурое задумчивое лицо. Чувствуя, что у меня начинают гореть щеки, я поспешила занять свое место.
Ну конечно, я же пропала в музыкальной гостиной. Так что Олеа пришлось за мной заходить. Все, наверное, в недоумении.
Радуясь, что внимание переключилось с меня на еду, я немного выдохнула. Как Олеа объяснит свое решение? И, главное, как к этому отнесутся другие?
Никому такое послабление точно не понравится.
Но как мне переубедить Олеа, не привлекая ничьего внимания?
После ужина мне пришлось
