протяжное: «гхыыыыы!».

… Мужчина не особо-то и присматривался. Так, зацепился только одним глазком — и как умел тихо зашагал дальше по улице. Что-то внутри Михаила вот чётко подсказывало: «Не вздумай бежать! Спокойно, спокойно иди».

И ночка такая светлая. Вроде, белая ночь, когда умом понимаешь, что уже поздно, а на улице — ну, хорошо если немногим темнее сумерек.

И абсолютно-пустая улица. И ни звука, кроме всё отдаляющегося шума от ударов по корпусу транспорта, тех противных бессмысленных подвываний.

Находись Михаил в обстановке, более располагающей к спокойным мыслям и вдумчивой рефлексии — например, в своей спальной, в кресле, читая книгу, наблюдая за спящей дочерью, он бы наверное и задумался, какого чёрта засыпал он в постели с женой, а сейчас проснулся в автобусе. Или почему во всех окнах окружающих его домов горел свет, угадывались тёмные силуэты стоявших людей за стёклами, будто все, каждый из них сейчас наблюдал за ним. О многом бы он подумал.

Но не сейчас. Не на открытой улице, не под лай дворовых собак, спасибо хотя бы, что за заборами. Не осознавая, что полностью беззащитен — и без понятия, куда идти.

— Это ещё в пальцах ебали, пизда какая-то.

Через дорогу валялась какая-то женщина.

Джинсовка разорвана, вскрыт живот, в кишках копался какой-то мужик в спортивках. Рядом — ещё такой же, снял с неё обувь, поочерёдно ломал ей пальцы на правой стопе. Сама женщина... Не то, чтоб сопротивлялась. Скорее — уже просто рефлекторно дёргалась. И не крик — а бессвязно мычала: рот у неё окровавлен, а нижняя челюсть вывихнута.

Не то, чтобы Михаил тщательно рассматривал всё в деталях, так — покосился, ускорив шаг. Украдкой поглядывал, больше следя за дорогой.

Собачий лай нарастал.

— Э, дядь, — свистнули за спиной.

Потерянный зажмурился, стиснул зубы.

Не оборачиваться, не отвечать. Не оглядываться.

— Ну, слышь, мужик! — позвали настойчивей. Да, шаги за спиной, в несколько пар. Не бежали, но очень уверенно шли.

Отделение милиции-то совсем близко, вон, здание то серое. Там даже свет горел в окнах, просто рукой подать.

… Михаил отшатнулся. Прямо перед ним возник низкорослый толстяк в простецкой футболке и рваных джинсах. Рядом с ним — маленький мальчик с игрушечной грузовой машинкой на поводке. В кузове грузовичка валялся использованный презерватив.

— Люблю пригороды! — хриплый весёлый бас — и тяжёлый удар под дых.

… Лай собак оглушал. Нет, не за заборами. Всё-таки где-то рядом, где-то свободно, на улицах.

***

Мужчина закричал и открыл глаза, сел — и опять вскрикнул, больно стукнулся затылком о подоконник.

Стойка с кассой, столики и диванчики. Пустой зал. За прилавком — официантка протирала тарелку.

— Приветствую. Вам уже лучше?

Михаил дёрнулся к ней — но мощная рука откинула его на сиденье.

— Спокойно.

Уже знакомый молодой следователь сидел просто так на столе перед ним. Да, с всё тем же блокнотиком, ручкой, которые с ним были ещё и при той, первой встрече.

По радио что-играло, какой-то инструментал в две гитары.

— Следователь Чернов, — он козырнул, даром, что без фуражки: та лежала у него на коленях. — Ночью случилось убийство, вы стали невольным свидетелем. Меня по случаю знакомства с вами отправили к вам побеседовать. Может быть, кофе? Чай? Вам что больше нравится?

Бедняга тяжело простонал и откинулся на спинку сиденья, схватился за голову.

«День Сурка, мать его. Спиралеобразный, безумный, поехавший День Сурка. Почему, за что, как?! Когда, при каких обстоятельствах, что в этой жизни пошло не так?..»

— Не знаю, — Михаил упал локтями на стол, — ничего, ничего не знаю. Какие-то мужики в спортивках. В её теле копались. Не знаю, не смотрел, не присматривался. Ничего не помню, нечего сказать вам…

Молодой представитель правопорядка сочувствующе кивнул.

— София, — он повернулся к прилавку, — принеси чёрный кофе. Растворимый, без молока.

Та кивнула, ничего не ответила, принялась выполнять заказ.

— Вы… — Михаил выдавил устало. — Или не вы… Да хоть кто-то… Дочь мою видели? Невысокая…

— Чёрные волосы, в ситцевом платье, — за него завершил Юрий. — Поиски ведутся, ничем вам помочь не могу. Вы… — осторожно поинтересовался, даже немного склонился к пострадавшему, — вы автобусом пользовались?

— Она меня и направила, — тот зло бросил, в сторону женщины у прилавка.

Следователь и официантка переглянулись. Вернее, посмотрел следователь, а та, как будто, не обратила внимания.

— Значит, — вздохнул Юрий, — не нужно больше им пользоваться. — Я вчера с вами беседовал?

— А откуда вы знаете?..

— Профессия у меня такая: где не знать, там догадываться. А вам советую отвечать честно. Было такое?

— Ну, — протянул Михаил, глядя в светлую узорчатую поверхность стола, — было. Вы мне на дом, где я остановился, звонили.

— Как жена, кстати?

— А?.. — Михаил склонил голову, глянул на всё так же непринуждённо сидевшего на столе.

— Вы с женой собирались встретиться.

— Ну, — тот хмыкнул, — автобус привёз домой. Там и встретились.

Следователь испустил тяжёлый понимающий вздох, покачал головой.

— Вы, Михаил Викторович, больше пешочком ходите. Природа тут, свежий воздух. Транспорт… — он замялся, языком цокнул. — Такая штука, я бы не доверял.

— Значит, не встретился я ни с кем, и со мной не вы говорили?

— Это к делу сейчас не относится, — ответил следователь уклончиво. — А вот что «не я» вам сказал — это важно.

— Вы сказали, что видели Машу у школы.

Взгляд милиционера посерьёзнел. Юрий даже встал со стола. Фуражку надел, медленно опустился на диванчик напротив.

София как раз принесла две чашки: в одной — кофе для Михаила, в другой — обычный «Липтон» зелёный.

Следователь отхлебнул, сделал отметку в блокноте.

— Так и сказал?

— Так и сказали, — пострадавший тоже пригубил бодрящего. — «Вашу девочку видели у ворот школы». Ещё добавили, что направили к ней ваших людей.

Юный служивый нахмурился.

— Хорошо-о-о, — протянул он, кажется, с ноткой крайней досады. — Очень плохо, но хорошо. Я с вами пойду. Допивайте, включайтесь — и выдвигаемся.

— А сколько вам лет? — всё же решился спросить Михаил.

— Восемнадцать, — ответил тот всё-таки с улыбкой, немного с гордостью. — Год назад из училища выпустили.

— Вот как, — ещё глоток. — А в каком звании?

Молодой милиционер опустил взгляд.

«Ха! Неужели ему бывает