он казнён взводом чехов за грубость обращения с конвоем, грозил отомстить за убитых в бою товарищей». Арестованные за сочувствие к советской власти жители Миасского завода быстро познакомились с «особыми методами дознания», которые использовал унтер-офицер Петрожилка, назначенный смотрителем арестных помещений. Согласно воспоминаниям бывшего солдата чехословацкого корпуса Н. Врхлицкого, «поручик [командир очевидца], обращаясь к русским офицерам, показал на застреленных большевиков и сказал: „Вот так и мы, и вы должны расправляться с этими мерзавцами“».

Неудачная попытка красных отрядов отбить город 1 июня окончилась новыми расстрелами захваченных ранее в плен сторонников советской власти. Помимо упомянутых лиц, белочехи расстреляли председателя исполкома Совета рабочих депутатов Н. Свиридова, Гермака, В. Петровского. На станции Миасс после пыток зарубили А. Винокурова, П. Гарина, Е. Елоримова и Т. Елоримова, П. Желнина, А. Сабурова. Были убиты председатель ревкома Н. Романенко и председатель Совета солдатских депутатов Н. Горелов. Погибли в бою, а также попали в плен и были расстреляны В. Балдин, К. Лейман, Н. Дёмин, В. Жебрун и Н. Жебрун, В. Озолинь, П. Печёнкин, И. Силкин, С. Спрогис, А. Унгур, М. Червяков и другие члены красногвардейского отряда. Среди расстрелянных значилось и большинство из Социалистического союза рабочей молодёжи «III Интернационал», созданного в городе в 1918 году по инициативе Василия Ганибесова (известный в будущем писатель был арестован и освобождён уже красными войсками).

«Случай „переворота“ в Миассе детонировал и в ст. Кундравинской, где почва к этому уже давно созрела и нужно было только решиться на это дело. Здесь не требовалось каких-либо усилий, чтобы расправиться с местными большевиками, ибо их было немного. Эти совдепщики были быстро арестованы, понеся соответствующую кару, а на место их пришли люди с патриотическим, национальным порывом, с стремлением вести решительную борьбу с красным засильем», — констатировал участник событий с белой стороны.

29 мая 1918 г. войсками чехословацкого корпуса под командованием поручика Й. И. Швеца была взята Пенза. Сразу же после захвата Пензы (в тот же день) была издана и разослана всем частям чехословацкого корпуса директива Временного исполнительного комитета легионеров. Учитывая её значение для карательной практики, подробно её рассмотрим:

Во вступительной части документа говорилось, что «со всеми австро-немецкими пленными, которые против нас каким-либо образом выступят, мы поступим жестоко: все будут расстреляны». Дальше в инструкции следовало:

• «I. Русские пленные: пленных русских перед отъездом нашего последнего эшелона отпустить, взяв обязательство, что против нас впредь не будут бороться.

• II. Немцы и венгры:

• а) тех, которые выступили против нас в бою с оружием в руках — расстрелять.

• б) тех, которые в бою против нас не выступали, отпустить за исключением нескольких, которые будут использованы для информационных целей и для агитации среди военнопленных.

• III. Чехи:

• а) которые не были в чешской армии:

• 1. Сдавшихся без борьбы отпустить как русских пленных, а если они проявят желание вступить в наше войско — не препятствовать этому.

• 2. С теми, которые участвовали в бою, поступить как с немцами и венграми (пункт, ІІ-а).

• б) которые были в чешской армии:

• 1. Сдавшихся без сопротивления при смягчающих обстоятельствах предать эшелонному суду, по возможности тому, к которому относится их бывшая часть.

• 2. Захваченных силой предать эшелонному суду как братоубийц».

Издание этой директивы резко изменило карательную практику чехословацкого корпуса, увеличив градус репрессий. С её издания репрессии теперь распространялись на более широкий круг категорий населения. Если до этого расстрельная практика легионеров преимущественно затрагивала после боевых действий военных-интернационалистов, то теперь она распространялась и на советских работников, членов партии большевиков и т. д.

Впервые эта директива была применена в Пензе, но оказала она своё влияние и на судьбу арестованных в ранее захваченных городах: Новониколаевске, Челябинске, Миассе и т. д. Не случайны поэтому указанные выше случаи расстрелов в этих городах уже спустя неделю или 10 дней после их захвата. Июньские репрессии в этих городах в значительной степени определялись пензенской директивой.

В Пензе, по данным И. Веселы, после захвата города около 250 чехословацких красноармейцев попало в плен к соотечественникам, бóльшая часть из них ночью была уничтожена. Уже в первые дни в Пензе были многочисленные случаи расправ с красноармейцами и советскими служащими. По воспоминаниям, которые собрал к. и. н., доцент ПГПУ им В. Г. Белинского Анатолий Шариков, уже в первые два дня пребывания в городе фиксировались многочисленные случаи грабежей и изнасилований, занятия домов с выгоном хозяев на улицу. Один из красноармейцев залез под деревянный настил улицы Московской, тогда через настил его застрелили, вытащили и проткнули штыком. Улицы города были буквально завалены трупами. Согласно уточнённым данным историка, при обороне Пензы погибли 300 красноармейцев, в т. ч. 128 чехов и словаков 1-го советского чехословацкого полка. Перед расстрелом эти военнослужащие были избиты. Были случаи расправы и с венграми.

Оставшиеся в живых бойцы 1-го советского чехословацкого полка были помещены в отдельный вагон к чешскому эшелону и расстреливались уже по мере продвижения железнодорожного состава на Самару, вплоть до Липяг. Здесь же находились и пока немногочисленные заложники из числа советских деятелей. Среди пензенских заложников числился позднее расстрелянный секретарь Пензенского исполкома Н. Г. Либерсон (1899–1918). «До последнего момента чехословацкие палачи уверяли измученного отца убитого, что его сын не будет расстрелян.

— Ваш сын был вдохновителем Совета, но благородный человек, и мы его не расстреляем».

Его убьют в ходе традиционной для таких случаев «попытки к бегству» уже под Самарой.

Количество заложников постепенно возрастало. Возможно, что речь шла о формировании подразделениями чехословацкого корпуса своеобразного «обменного фонда». Впоследствии руководство корпуса объявят заложниками не только членов захваченного пензенского Совета, но и кузнецкого, сызранского и саранского Советов. Так, согласно сообщению советской газеты, в Кузнецке в числе заложников были взяты военный комиссар Рихтер, комиссар юстиции и мусульманских дел Ваганов, председатель ВРК Мойжес.

Между тем выступление чехословацкого корпуса ширилось. 29 мая подразделением чехословацкого корпуса под командованием выпускника Академии генштаба подполковника Б. Ф. Ушакова был осуществлён захват Канска. Первоначально по распоряжению Ушакова пленные были отпущены. Директива была ещё не доведена до частей, захвативших Канск. Однако уже 31 мая в городе будет публично казнён захваченный в бою под станцией Клюквенной начальник конной разведки красных М. Шумяцкий. Бои под Клюквенной будут происходить и позднее. После одного такого боя в плен было взято много красноармейцев. Ушаков вместе с командиром штурмового отряда штабс-капитаном Дворжаком по этому поводу даже выпустил соответствующее обращение, в котором чётко делил пленных на две категории: «обманутых» русских красноармейцев и интернационалистов.

Про последних, явно добавляя деталей от себя, он сообщал: «Совершенно иную позицию заняли в отношении