возможные варианты развития событий, чтобы наверху все были не очень-то и довольны, но при этом чтобы их всё это устраивало. А главное – чтобы им было что терять, ведь в таком случае я смогу ими манипулировать. Запомни: те, кому нечего терять, могут принести много бед. Даже крыса, загнанная в угол, может перед смертью прокусить горло бойцовому псу. – Помолчав минуту, он взял с доски фигуру короля. – В шахматах всё как в жизни. Без этой фигуры игра считается проигранной. Казалось бы, она должна быть самой мощной, раз судьба всех остальных зависит от неё. На деле же это лишь символ, в который верят все пешки, но который не в состоянии их защитить. Скорее ему даже придётся ими пожертвовать, чтобы не проиграть партию. Вот и я – как этот несчастный король. Могу идти в любую сторону, но лишь на одну клетку. Очень ограниченная свобода действий. Я не могу никому доверять, потому что по-настоящему преданных своему делу профессионалов у меня практически нет. Вот и приходится работать с теми, кого воспитало смутное время. Ты даже представить себе не можешь, как мне надоели эти убогие бюрократы с их примитивным образом мышления! Они настолько зациклены на своих интересах, что даже не могут представить, какое удовольствие можно испытывать от исполнения задуманных дел. Они живут лишь сегодняшним днём, не в состоянии смотреть хотя бы на несколько десятилетий вперед. Им неинтересен ни тот мир, что внутри нас, ни тот, что нас окружает. И когда пытаешься это им объяснить, то в глазах видна лишь пустота. Хотя все как один кивают головой, молча признавая важность всех моих планов. Подхалимы! Одним из критериев, согласно которым я так высоко тебя продвинул, является сочетание ума, искренности и преданности. Такое встречается редко. Говоря об уме, я имею в виду не энциклопедические знания, а определённое чутьё верных жизненных принципов. Как правило, такие умники ещё и очень хитрые. Хорошо ориентируются в любой ситуации и первым делом стараются получить от неё выгоду. Именно они в основном и обитают рядом со мной. Честных и преданных тоже хватает, но по их способностям им нельзя доверять и элементарных задач, не говоря уже о министерских постах. Могут так перестараться в исполнении приказа, что самому придётся за ними всё восстанавливать. Так и живу – в окружении тысяч фальшивых улыбок и при этом в абсолютной пустоте. С внешними врагами всё гораздо проще. Они не скрывают своей враждебности, и мы к ней готовы. Но самый коварный враг – внутри нас. Мы в состоянии свалиться в тёмные века без посторонней помощи. И моя главная задача – не допустить этого. Пусть сейчас эти примитивные чиновники радуются, но время всё расставит по местам. Моё поколение рано или поздно уйдёт, и тогда уже вся надежда будет на таких, как ты. А моя задача – лишь создать для вас комфортную среду. Но пока у меня это не очень хорошо получается. Сил на всё не хватает. Слабоват я, как и мой шахматный коллега. И слабость эта – в одиночестве. Так что в твоих интересах сидеть тихо и заниматься тем, что тебе говорят. Не стоит недооценивать важности твоей работы. В моём понимании бытия ты прокладываешь дорогу для всего человечества. Возможно, это и не даст быстрых результатов, но будущие поколения будут ставить памятники таким, как ты. А мне, скорее всего, уготована участь затеряться на задворках истории. Или, того хуже, быть растоптанным за мои ошибки. Ведь достижения забываются моментально, а просчёты помнят веками. Потомкам будет легко рассуждать о судьбах нации, зная то, что сейчас является неопределённым будущим. Но мало кто решится поставить себя на моё место и действовать, руководствуясь одним лишь опытом и предчувствием. Не верь учебникам, в которых пишут про кровавых тиранов, единолично управлявших странами и королевствами. Это всё миф. Всегда есть множество интересов, которые надо учитывать, и если и были в прошлом диктаторы, которые истребляли миллионы, то, значит, либо кому-то это было выгодно, либо продолжалось очень недолгое время. А я уже достаточно давно на этом месте и буду вынужден быть на нём до конца.

На этом приём окончен. Мне надо хорошо обдумать, что с тобой делать, иначе тебя съедят. Не удивлюсь, если все уже знают о содержании нашей беседы и думают, как бы дискредитировать тебя в моих глазах. Хотел сегодняшний вечер провести в спокойствии, но из-за тебя придётся всё приводить к равновесию. На днях к тебе придёт мой советник и скажет, как мы поступим. А пока ты свободен.

Император закончил свою пространную речь, и мой друг, оглушённый таким поворотом событий, молча встал из-за стола и вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Я хотел, как обычно, тут же последовать за ним, но что-то заставило меня обернуться. Его Величество смотрел прямо на меня. И хотя я прекрасно знал, что даже ему не дано меня увидеть, всё же отчетливо понимал, что его путешествие по сознанию моего друга не прошло для него впустую. Он явно меня чувствовал. Это продолжалось не дольше минуты, потом он ехидно улыбнулся и, резко отвернувшись, вышел из кабинета. В этот же миг я очутился рядом с тем, кому нужна была моя поддержка, хотя мне это только казалось. На самом деле сейчас ему не нужен был никто.

Я ожидал подобного исхода разговора и даже пытался его к этому подготовить, но он не хотел слушать. Всю дорогу до дома он молчал, а прерывать эту скорбную тишину я не решался. В его голове были мысли о том, что те идеалы, которым были посвящены все его усилия, оказались ложью. Но главным ударом было то, что Император, которого он считал спасителем и в какой-то мере даже Богом, оказался простым человеком со своими страхами и слабостями. Мой друг в это время воспринимал мир лишь в чёрно-белых тонах, и ничто не могло внести в эту серую палитру даже малой доли ярких красок. Если бы он выпивал, то наверняка эта ситуация сделала бы его алкоголиком. Но он просто заперся в квартире и молча анализировал всю свою жизнь.

Через три дня раздался звонок в дверь. Мы чувствовали, что гонец с вестями должен был прийти именно сегодня.

Это был старший советник Императора, и мой друг даже слегка обрадовался, что это был именно он, ведь как раз с этим-то человеком у нас выстроились достаточно тёплые отношения. К тому же он курировал наш институт. Но самое