прозвищу Калита. Самое важное событие первого периода его деятельности – это, конечно, антиордынское восстание в Твери в августе 1327 г., в ходе которого был перебит татарский отряд во главе с царевичем Щелканом (Чолханом), родственником хана Узбека. Последовавший за этим карательный поход значительного ордынского войска (Федорчукова рать 1328 г.), к которому присоединился Иван Данилович, привел к страшному разорению Твери и спровоцировал начало ее упадка в борьбе с Москвой за лидерство.

В 1339 г. Тверь станет отдельным Великим княжеством и еще долго сохранит формальную независимость, будет выступать в союзе с Литвой и окончательно окажется под управлением московских наместников только в 1485 г. Однако события 1327–1328 гг. уже не оставили для нее надежды на то, чтобы перехватить у Москвы ведущую роль в объединении Великороссии под своими знаменами. Первый решительный раунд внутриполитической борьбы на русском Северо-Востоке был выигран московскими князьями и поддерживающей их городской общиной. После фактической нейтрализации самого серьезного конкурента последующие 50 лет были посвящены накоплению ресурсов, необходимых для того, чтобы утвердить внешнеполитическую идентичность. Тверь, в свою очередь, сохраняя наряду уже с несколькими землями-княжениями титул «великого княжества», переходит к политике лавирования между Москвой и ее набирающим силы противником на Западе – Литовским государством.

Александр Пресняков указывает, что в результате деятельности Ивана Калиты «центр Великороссии сплачивается под великокняжеской властью»[225], и эта власть – именно Московского княжеского дома, оказавшегося наиболее способным к усилению своих возможностей в период самого серьезного давления на русские земли со стороны Золотой Орды. Стратегическое положение Москвы и удачная политика в отношениях с татарами определяют ее значение как центра концентрации совокупных силовых возможностей – «организации боевых сил Великороссии, которая объединит их разрозненные элементы и восстановит утраченное единство великорусской борьбы на три фронта – на восток, юг и запад»[226]. Немало этому способствует и деятельность митрополита Алексия, бывшего настолько горячим сторонником московских князей, что даже «наказывал епископов, смевших выступать против московских интересов»[227]. Теперь московские интересы распространяются уже не только на отношения с Ордой, но и в западном направлении, где уже в ближайшие годы предстоит столкнуться с новым противником.

Процесс концентрации вокруг Москвы сил Великороссии приводит к тому, что уже при сыновьях Ивана I Калиты – великих князьях Симеоне Ивановиче [1317–1353 (1340–1353)] и Иване Ивановиче [1326–1359 (1353–1359)] «уже не Тверь, а великокняжеская власть, сосредоточенная в Москве, приняла на себя дело самообороны Великороссии с Запада»[228]. Тем более что к середине века именно западное и юго-западное направления становятся все более угрожающими – там стремительно возвышается Литва. Внешнеполитический взлет этого государства оказался непродолжительным по сравнению с длительной историей русско-ордынского противоборства. Он начинается с блистательных военных успехов князя Гедемина (1275–1341), который «вывел на сцену тогдашней истории новый народ – народ, бедный и жизнью, и средствами для жизни, населявший дикие сосновые леса нынешней Белоруссии, еще носивший звериную кожу вместо одежды, еще боготворивший Перуна и поклонявшийся древнему огню в нетроганных топором рощах, плативший прежде дань русским князьям, известный под именем литовцев»[229]. В первой четверти XIV в. начинается внешнеполитический взлет нового государства, который продолжится не так уж и долго (уже в середине следующего столетия Вильно не представлял собой для Великороссии фундаментальной угрозы), но станет весьма ярким событием европейской политической истории.

В течение буквально нескольких лет новые завоеватели смогли поставить под свой контроль большинство разрозненных земель Западной Руси, а после победы Гедемина над объединенными войсками южнорусских земель на реке Ирпень (1324) установить свой контроль над древним Киевом. В 1362 г. уже во главе с князем Ольгердом литовские и южнорусские силы наносят поражение ордынским князьям в битве на Синих Водах. «Таким образом, Ольгерд соединил в своих руках большую часть Киевской Руси»[230]: западные и южные русские земли окончательно переходят во власть Литвы, а с ними и огромное количество православного русского населения, в чем-то даже счастливого по поводу того, что избавлено теперь от татарского насилия.

И одновременно с неумолимостью приближается момент прямого столкновения Москвы и Литвы, если не формально, то фактически претендующих на то, чтобы играть решающее значение в объединении русских земель-княжений. «Литва была тем сильна в подчинении себе русских земель, что вырывала их из-под татарской зависимости»[231], и это становится важнейшей проблемой. Для Москвы и всей Великороссии, укреплявшихся до этого в неспешном военно-дипломатическом противостоянии Золотой Орде, где редкие неизбежные стычки сопровождались тонкими интригами и постепенным приращением земель вместо их решительного завоевания. Проблемой, которая была в чем-то более сложной, чем отношения с татарами, которых московские князья успели прекрасно изучить за прошедшие десятилетия. Новый противник выступал перед русскими западными и южными землями на пространстве от Великого Новгорода до Поднепровья не в качестве осторожного вассала Золотой Орды, а в сиянии своих военных побед над татарскими силами.

Противопоставить этому сиянию Москва могла только свое привычное оружие – терпение, упорство в достижении целей и «игру вдолгую», когда победа достигается не решительным сражением, а множеством растянутых во времени маневров, ничейных результатов и локальных достижений. Первые две русско-литовские войны – 1368–1372 («литовщина») и 1406–1408 гг. – начинаются энергичными наступательными действиями Вильно при видимой пассивности Москвы, но заканчиваются для последней без потерь. Отметим, что все остальные прямые военные столкновения между Великороссией и Литвой во второй половине XV и начале XVI в. привели уже к нашим территориальным приобретениям.

При этом уже на первом этапе той борьбы Москва, неудачно выступившая в ходе похода Ольгерда в 1368 г., смогла к весне 1372 г. изменить соотношение сил: «Переход от пассивной обороны в первом походе к активной обороне во втором (1370) и к стратегическому наступлению (контрманевру) в третьем походе – этапы роста военного мастерства будущего победителя на Куликовском поле и вместе с тем – совершенствования военной системы княжества Московского»[232]. Заключенный по итогам нескольких военных кампаний в середине лета 1372 г. мир стал для Москвы серьезным внешнеполитическим достижением. В частности, А. А. Горский отмечает, что в Любутском мире «великое княжение (Владимирское. – Т.Б.) „очиной“ Дмитрия Ивановича. Великий князь литовский признавал права московского князя на Владимирское великое княжество, отказываясь от поддержки претензий своего шурина Михаила Тверского. Таким образом, впервые великое княжение было оценено как политическое образование, статус которого не зависит от воли хана»[233]. Тем самым в отношениях с Литвой был не только закрыт вопрос о поддержке претензий Твери на великое княжение (Ольгерд сам хотел этого, поскольку видел Тверское княжение в качестве своего протектората и будущего владения), но добыто признание прав московского дома на большую часть Северо-Восточной Руси.

Три поколения литовских