виде; в Россию из-за масштабов операции и состояния российского транспорта отдельные компоненты продуктовых наборов ввозились отдельно оптом. Хотя продукты для детского питания можно было перевезти в Москву без выгрузки из товарных вагонов, все запасы продуктовых наборов необходимо было переупаковывать перед отправкой в районы. Это означало, что московскому штабу пришлось закупать контейнеры для продуктов питания, а именно мешки и жестяные банки, а также такие предметы, как бумага, бечевки и гвозди, которых в 1921 году в России не было в наличии. В конце концов, количество продовольствия, поступающего в страну, стало огромным, и Москва, не в силах идти в ногу со временем, решила переложить ответственность за создание индивидуальных упаковок из массовых поставок на районы. И на этом издержки не всегда заканчивались: некоторые пункты выдачи продуктов питания были вынуждены требовать от получателей предоставления собственных контейнеров. Иногда случалось, что из-за нехватки емкостей задерживалась партия упаковок.

Другой особенностью, разработанной российским подразделением, было печатание и распространение в России около 1,5 миллионов карточек с призывами, почтовых карточек с напечатанным призывом о продуктовых наборах, которые советские граждане могли отправлять потенциальным благотворителям на Западе. Это нововведение было вызвано большим перемещением русских с 1914 года, что увеличило вероятность того, что семьи и друзья за пределами страны предоставят АРА неверные адреса. По оценкам, от шестисот до семисот тысяч таких открыток были отправлены из России АРА через свою курьерскую службу по адресам в Европе и Америке, в то время как неопределенное количество было отправлено из России обычной почтой.

Операции по переводу продуктов питания были затруднены с самого начала, почти окончательно, из-за плачевного состояния транспортной системы России. Конечно, это затрудняло выполнение всех этапов миссии, но поскольку правительство не придавало особого значения доставке продуктовых наборов, оно не приложило особых усилий для обеспечения порожних вагонов, необходимых для доставки готовых посылок из Москвы в районы. Вскоре до россиян, живущих в крупных городах, начали доходить слухи о том, что их близкие приобрели для них пакеты помощи. Эта информация могла быть передана по почте, но немало встревоженных граждан, должно быть, просто выступили, исходя из предположения, что о них не забыли. Следует также учитывать неизбежную долю блефующих.

Каким бы ни было содержание их петиций, растущее число ожидающих получения пособий полагало, что их обманули, и они приходили на пункты денежных переводов АРА, требуя, чтобы им вернули то, что им принадлежит. Опыт нескольких предыдущих лет вызвал бы у них естественные подозрения, что какой-то чиновник — в Москве, на складах АРА или где-то посередине — жирел на муке, рисе, чае, сале, сахаре и молоке, предназначенных для них. Каким-то образом об их жалобах стало известно тем, кто приобрел пакеты, и в декабре эти люди начали являться в офисы АРА, гневно требуя вернуть свои деньги. В течение нескольких недель ситуация была напряженной. К январю АРА готовилось возместить убытки и пригрозило советскому правительству ликвидацией программы денежных переводов, если оно не предоставит необходимые поезда. Этот ультиматум возымел желаемый эффект, побудив власти к действию, и кризис миновал.

АРА заключила специальную договоренность с советскими почтовыми властями о доставке продуктовых посылок, но голодной зимой 1921-22 годов мало кто решался доверить безопасную доставку своих спасительных посылок полуголодному почтальону, предпочитая вместо этого забрать посылку лично. Это может означать преодоление значительного расстояния в обе стороны или отправку агента вместо них. По прибытии на станцию доставки они обнаружили, что вряд ли были одиноки в своих поисках и что, фактически, чем ближе они подходили к достижению своей конечной цели, тем более напряженной становилась их борьба. Джон Эллингстон, служивший в русском подразделении в Саратове и Москве, где к концу миссии он написал обзор операций по переводу продуктов питания, описал разнообразие социальных типов, которые собирались в очередях в русском стиле у касс по переводу денег:

Они происходили из всех классов, профессий, возрастов, сведенные к одному общим уравнителем — голодом и страхом перед ним. Большинство из них знали, что посылки были отправлены им из-за границы, многие только надеялись, а другие знали только, что «АРА». означает еду. Крестьянин из деревни пришел зашитый в свою громоздкую, грязного цвета, овчинную шубу, длиннобородый, изможденный, с тяжелыми движениями тружеников земли, сбитый с толку суматохой. Пришли бывшие буржуа, мужчины, которые были генералами, губернаторами, профессорами, юристами, врачами; и жены этих людей, женщины с вытянутыми лицами, отмеченные поношенной чистотой. Еврейские раввины толкали локтями священников русской церкви; тайный спекулянт боролся за место в очереди с совершенно обездоленными, одетыми в грязные лохмотья.

Казалось, что все зависит от того, попадет ли оно на прилавок. Одной упаковки было достаточно, чтобы прокормить трех человек в течение месяца. Ложный слух может вызвать волну паники в толпе, и «дух безумия доведет их до небольшого бунта». Когда, как это часто случалось, было объявлено, что запасы продовольствия временно исчерпаны, многие заявители предпочли остаться на месте, переночевав вне дома, если необходимо, чтобы утром быть возле входа.

Однако обращение к этому счетчику не всегда приносило облегчение. Американцы в Елизаветграде, на Украине, зафиксировали совершенно неожиданное осложнение: «поразительное» сходство имен бенефициаров. «Были случаи, когда не только имена и отчества лиц были одинаковыми, но и два человека с точно такими же именами жили в одном доме и на одной улице и никоим образом не были связаны друг с другом. В течение нескольких дней два «Герша Финкеля» стояли перед окошком идентификации, каждый пытался заверить клерка, что он является надлежащим получателем груза».

Хотя большинство из них, вероятно, никогда не были поставлены в известность об этом, все получатели, подписывая квитанции за свои посылки, согласились не продавать их содержимое на рынке. Конечно, у АРА не было практического способа обеспечить выполнение этого контракта, и, похоже, значительное количество американских товаров было продано по бартеру, некоторые из них попали на базары и в витрины магазинов. Однако это никогда не становилось источником беспокойства, позиция АРА заключалась в том, что все, что приносило больше товаров на рынок и тем самым снижало цены на продукты питания, облегчало бремя каждого. В любом случае, большая часть торговли американскими продуктами питания была такого рода, что только оперативники осмелились бы квалифицировать ее как спекуляцию: у многих получателей не было средств перевезти 117—фунтовую продуктовую упаковку — не говоря уже о двух или трех — и им просто приходилось продавать часть своего приза по дороге, чтобы вернуться домой с оставшимся.

Большинство получавших продуктовые наборы были бедными евреями, чего американцы могли предвидеть. За две недели до подписания соглашения о денежном переводе нью-йоркский офис телеграфировал в Москву, сообщив, что в 40 процентах всех запросов, направленных в АРА относительно продуктовых посылок, Украина была указана в качестве пункта назначения. Первоначальные отчеты о продажах денежных переводов