дело закрыто. А вот если ты захочешь, так сказать, уточнить некоторые детали – для официального отчета, – не думаю, что кто-то будет против. Вы прославитесь, инспектор. Вас будут возносить на пьедестал. Но будьте поаккуратнее: за преклонение придется заплатить.

Вернувшись к своему столу, Персис обнаружила написанную корявым почерком записку от Бирлы. Там говорилось, что звонил Огастес Сильва и просил ее, как только она сможет, зайти к нему в офис. Далее шла информация об индийском инженере, которого в Фаридпуре съели крокодилы. Бирла поговорил по телефону с журналистом, написавшим эту статью, и выяснил следующее. Покойного звали Сатьяджит Шарма, и действительно ходили слухи, что у него был роман с англичанкой, но никаких доказательств причастности ее самой или ее отца к этому убийству не нашли. Полиция все свалила на местных бандитов.

Персис сунула записку в карман, схватила фуражку и направилась к выходу.

В дверях она столкнулась нос к носу с Бирлой.

– Где вы были? – спросила она.

– Сет поручил мне другое дело, – сообщил тот. – Очень важное.

– И какое же?

Бирла вздохнул.

– Миссис Баттачария уверена, что за ней кто-то следит.

– Миссис Баттачария уже впала в маразм, – возразила Персис.

Бирла снял фуражку и почесал в затылке. Его волосы, мокрые от пота, липли к голове.

– Миссис Баттачария – сестра члена законодательного собрания Конгресса. Его жизнь она уже превратила в кошмар, вот он и решил великодушно поделиться с нами.

– У меня для вас есть кое-что получше. Только Сет не должен об этом знать.

В глазах Бирлы мелькнул интерес.

– Прошлой ночью я виделась с человеком по имени Ади Шанкар. Он владеет клубом «Гульмохар» на Черчгейт-стрит. Он знал сэра Джеймса Хэрриота – они совсем недавно познакомились. Я хочу разузнать о нем побольше. Мне сказали, что на балу у Хэрриота он играл с джаз-бендом с полуночи и до моего прихода. Можете это уточнить у бенд-лидера?

Бирла кивнул и сделал заметку в своем блокноте.

– Хочешь, чтобы я за ним понаблюдал?

– Я хочу, чтобы вы выяснили все возможное. Официально дело закрыто. Признание Сингха для высокого начальства – просто подарок. Они могут подвести черту, разыграть суд над Сингхом, а после этого спектакля – послать его на виселицу.

– Ты не веришь, что убийца – он?

Персис заколебалась.

– Не знаю, – призналась она. – Но раз уж человеку грозит повешение, то мы должны по крайней мере убедиться, что он его заслуживает.

16

Двадцати минут пути от Малабар-хауса до Бомбейского университета оказалось вполне достаточно, чтобы поразмыслить о ходе расследования. Разочарование в суперинтенданте постепенно улетучивалось: Рошан Сет за свою жизнь был достаточно скомпрометирован, чтобы в конечном итоге сузить свои взгляды и видеть лишь то, что ему позволяют видеть другие.

Затем Персис вернулась мыслями к допросу Сингха.

Что-то не давало ей покоя. Что-то в нем самом, в его признании и в том, что оно состоялось только через несколько дней после убийства.

Интересно, что на это скажут газеты.

Сет сообщил ей, что Чанна уже просил об интервью со следователем, раскрывшим дело. Кроме того, он спрашивал об Оберое (в этот момент Персис побагровела, а тело ее напряглось от ярости). По словам Сета, Чанна как-то пронюхал, что Оберой с самого начала предполагал, что убийца – националист.

Но пронюхал сам или ему кто-нибудь рассказал?

Сет заверил, что ведущим следователем по этому делу назовут ее и что лично заместитель помощника комиссара Шукла пожелал представить ее к награде, от которой Персис немедленно отказалась. Настоящему полицейскому не пристало получать награды просто так. Награду сначала нужно было заслужить.

Огастес Сильва ждал ее в своем офисе. Оттуда они направились в кофейню «Голубой Дунай», которая находилась всего в нескольких ярдах от Бомбейского университета. Таких кофеен в районе насчитывалось шесть штук.

Внутри «Голубого Дуная» было полным-полно студентов. Среди них Персис заметила группу парней в белых костюмах для крикета и лакированных ботинках «Саксон». У всех у них волосы блестели от лака, а под носом были аккуратные усики. Лукаво улыбаясь, парни строили глазки компании девушек, отпускали дерзкие замечания в их адрес, а девушки отвечали им деланным безразличием.

В свое время Персис отказалась играть в эту игру. Ей всегда было чуждо кокетство и ненавистна одна мысль крутить роман с придурками, которые не могут даже сами завязать себе шнурки и у которых все ухаживания сводятся к декламации Чосера – причем весьма паршивой.

Конечно, порой она начинала сомневаться в своем выборе. Тогда ее охватывал невыразимый голод и вокруг нее начинали сгущаться тени. Словно через темное стекло она видела ту, другую жизнь. Мужчина. Партнер. Затмение сердца. Тогда внутри нее открывался какой-то клапан, и чувства, что таились глубоко в ее душе, просачивались наружу и выводили ее из равновесия. И в такие моменты Персис изо всех сил начинала думать о главной диалектике в своей жизни – добре и зле, справедливости и несправедливости.

Пока что этого было вполне достаточно.

Сильва заказал им по чашке кофе, а затем поведал обо всем, что узнал про Мадана Лала.

– Этот твой Лал действительно сражался в Бирме, в 50-й парашютно-десантной бригаде. Что ты знаешь об этой битве?

– Не то чтобы много.

– Она произошла в марте 1944 года. Это был важный поворотный момент в военной кампании на территории Юго-Восточной Азии. Японцы тогда попытались уничтожить союзные войска в Импхале. Импхал в то время был столицей княжества Манипур, которое в свою очередь было частью Бирмы и проходом на северо-восток. Расквартированные там войска состояли из британских, гуркских и индийских батальонов. Парашютно-десантная бригада Лала проводила передовые маневры в джунглях, к северу от города. Когда японцы начали атаку, подразделение Лала понесло тяжелые потери. Сам он был ранен. Дальнейшие события несколько туманны. Японские войска усилились за счет солдат Индийской национальной армии. Если помнишь, это были люди Субхаса Чандры Боса, и вместе с японцами они сражались против британцев в рамках движения «Азад Хинд», или «Свободная Индия».

– Но ведь многих из их старших офицеров отдали под трибунал еще в сорок шестом?

– Совершенно верно, – просиял Сильва. – Это были так называемые суды в Красном форте. В итоге в обществе случился такой сильный раскол, что британцам пришлось смягчить множество приговоров и заменить смертную казнь тюремным заключением. Кстати, одним из адвокатов там был наш дражайший Пандит.

– Неру был в числе адвокатов?

– Да, не так давно он был одним из самых выдающихся наших юристов. Поэтому его речи несколько напоминают судебные, – улыбнулся Сильва. – Но вернемся к Лалу. Похоже, в пылу борьбы ему удалось как-то захватить троих людей