Сначала она поехала в Лабурнум-хаус, но обнаружила, что Лала и Гупты там нет. Она оставила им сообщение, а затем развернула джип и приехала… сюда.

Она припарковалась недалеко от рыбного рынка, который работал здесь уже много десятилетий. В воздухе на много миль вокруг воняло рыбой. В юности Персис часто ходила с отцом в эти доки, названные в честь Дэвида Сассуна, бывшего лидера Бомбейской еврейской общины. Но, каким бы романтическим ореолом Персис ни окружала это место прежде, сейчас он быстро улетучился. Слабонервным сюда лучше было не соваться. То тут, то там попадались кровожадные рыбáчки из касты коли. А узкие улочки, залитые кровью вперемежку с внутренностями расчлененных морских обитателей, остались у Персис в памяти как громкие, переменчивые и порой шокирующие.

Одному богу известно, что заставило Арчи Блэкфинча поселиться именно здесь.

Дом англичанина, где он жил в квартире на пятом этаже, находился чуть дальше по Сассун-док-роуд. Недостаточно далеко, чтобы избежать исходящей от доков вони, но достаточно, чтобы спастись от царящей там безумной алчности.

Блэкфинч открыл ей дверь. Он был одет в синие клетчатые брюки и клетчатую спортивную рубашку с широким воротником и закатанными до локтей рукавами. Этот наряд был настолько броским, а его составляющие настолько плохо сочетались друг с другом, что Персис на мгновение потеряла дар речи.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказала она. – Но я хотела кое-что обсудить насчет дела. Можно мне войти?

– Не надо церемоний, – беззаботно отозвался Блэкфинч. – Прошу.

И он широким жестом пригласил ее внутрь.

Как только дверь за Персис захлопнулась, ее грудь внезапно пронзило волнение. Она уже давно не была в холостяцкой квартире.

Обстановка была на удивление аккуратной. Чистые полы, свежевыкрашенные стены – и нигде никаких следов беспорядка. Цвета были приглушенные, по большей части белые и серые, но все вещи выглядели очень опрятно, совсем как новые, и лежали на своих местах. Среди знакомых Персис было не так уж много мужчин, тем более холостых, но все они так или иначе тяготели к неряшливости. Блэкфинч, похоже, был не из таких. Внимание Персис привлекла книжная полка. Все тома на ней были аккуратно расставлены в алфавитном порядке, а книги на каждую букву, в свою очередь, располагались строго по росту. Какое маниакальное внимание к деталям. Что же он должен был подумать о бардаке, царящем в «Книжном магазине Вадиа»?

– Хочешь что-нибудь выпить?

Персис заколебалась. С губ у нее едва не сорвалась какая-нибудь формальность, но бунтарский дух оказался сильнее. В конце концов, день был долгий и трудный.

– Да. Виски. Неразбавленный.

Через несколько минут они сидели за кухонным столом. Свою фуражку Персис пристроила на клетчатой скатерти. Блэкфинч, склонившись над стаканом джина, смотрел на гостью с обезоруживающим любопытством. Где-то над ними тихо жужжал вентилятор.

– Полагаю, тебя можно поздравить, – начал Блэкфинч, поднимая стакан. – Что ж, за женщину, которая раскрыла «дело десятилетия»!

Персис нахмурилась, гадая, не смеется ли он над ней.

– Но я ничего не раскрыла.

– В газетах завтра напишут совсем другое.

– А ты казался мне умным человеком. Впрочем, отец говорил, что внешность бывает обманчива, – Персис немедленно прикусила язык, но слова уже сорвались с ее губ.

Блэкфинч напрягся, а затем издал тихий смешок.

– Прошу прощения, – промямлил он. – Зря я это сказал.

С этими словами он отхлебнул из своего стакана.

– Честно говоря, я не совсем понимаю, в чем проблема. Я чувствую, что тебя что-то беспокоит, но…

– А тебя – нет? – резко спросила Персис.

– Признание Сингха, – вздохнул он. – Ты на него не купилась.

И это был вовсе не вопрос.

– Нет. Говоря твоими словами, не купилась.

– Но почему?

– Что-то в его рассказе не сходится.

– Чувство у тебя такое, – нараспев произнес Блэкфинч.

Персис сверкнула на него глазами.

– Хочешь сказать, я мыслю иррационально?

– Такого я сказать не хочу, – мягко ответил Блэкфинч. – Просто указываю, что если у тебя нет четких доказательств, то твое мнение о его невиновности, вероятно, основывается не на логике, а на чем-то другом.

Наступило молчание. С каждой минутой неуверенность Персис росла все больше. Ей было трудно совладать с этим человеком. О чем он думал на самом деле? Какого мнения был о ней самой? И почему вообще это ее так волновало?

– Я пришла сюда не просто так, – и она рассказала Блэкфинчу о прошлом Лала и о том, что связывало его с Сингхом и Гуптой. – Ты знал об этом?

Блэкфинч казался пораженным.

– Нет. То есть я знал, что он был на войне, но я и понятия не имел ни о трибунале, ни о его отношениях с Сингхом. Да и самого Сингха вместе с Гуптой я впервые встретил только в ночь смерти Хэрриота. Послушай, – добавил он неуверенно, – ты же не думаешь, что Лал причастен к смерти сэра Джеймса?

На это Персис отвечать не стала. Вместо этого она спросила:

– Ты ведь работал с ним раньше?

– Не совсем так. Когда я год назад приехал в Индию, сэр Джеймс был советником комитета, которому поручили улучшить полицейскую инфраструктуру. На одном из заседаний комитета я и познакомился с Лалом. Мы разговорились. Он показался мне человеком сведущим и очень обаятельным. Он долго жил в Англии и тонко чувствовал как британскую, так и индийскую политику.

– А в обществе вы с ним встречались?

– Нет. По правде говоря, это все не мой конек. К тому же у меня было полно дел в лаборатории, – сказал Блэкфинч и покачал головой. – Странно все это. То, что внутри у людей происходит. Я бы никогда не поверил, что Лал и вправду, как ты говоришь, устроил такое в Бирме.

Он замолчал, пристально глядя на нее. От этого взгляда Персис стало не по себе, и она отвернулась, делая вид, что смотрит в окно. Шторы были распахнуты, открывая вид на доки и море за ними. Сгущались сумерки, и фонари на мачтах лодок мерцали в заливе, как маленькие огоньки.

«Интересно, почему он решил поселиться так близко от доков», – снова задумалась Персис. В этом была какая-то извращенность, и она не соответствовала тому мнению о Блэкфинче, которое у нее начало было составляться. Впрочем, отец много раз говорил Персис, что она часто делает поспешные выводы. Да Персис и сама прекрасно знала об этой своей слабости.

– Персис, зачем ты здесь? – спросил Блэкфинч, словно прочитав ее мысли.

– На моих коллег из Малабар-хауса больше рассчитывать не приходится. А ты сам по себе. К тому же мне кажется, кто-то из наших снюхался с газетчиками. Учитывая обстоятельства, мне бы не хотелось, чтобы все мои дальнейшие