На стене Генрих написал: «Царствование – суета». Омрачали его счастливое пребывание в тюрьме лишь мысли о близких; он не забывал о них, но ничего не знал об их судьбе. Думая о жене и сыне, он иногда плакал и поверял свою печаль Господу.

Слух о святости короля вышел за стены старинной нормандской башни. Стражников подкупали и приводили к королю больных, чтобы он к ним прикоснулся. Случалось, больные выздоравливали. Уорик, зайдя в башню, был поражен: государственная тюрьма превратилась в святилище.

Когда он вошел в камеру, Генрих узнал его и боязливо отстранился. Этот человек в его памяти был связан со смертельными ужасами. Но в следующую минуту узник улыбнулся, смиренно покорившись своей роковой участи.

Каково же было его изумление, когда предполагаемый палач преклонил перед ним колени, попросил прощения, назвал своим господином и господином всей Англии.

Генрих покинул Тауэр в королевских одеждах и с сожалением в душе. Если бы не обещание Уорика, что он вскоре увидит сына и любимую жену, Генрих никогда бы не дал себя увести из тюрьмы. Теперь Вестминстерский дворец стал святилищем, сюда приходили, чтобы коснуться ноги короля и попросить благословить детишек.

Второй сын Оуэна Тюдора привез к королю своего юного племянника пятнадцати лет, Генриха Ричмонда.

Согласно рассказу тех времен, король положил руку на голову подростка и сказал окружавшим его придворным:

– Он будет царствовать. Запомните это, милорды. И вы будете им довольны даже больше, чем мной, который никак вас не притесняет.

Что же делал в это время Эдуард IV?

Он обрел убежище в Бургундии и подал жалобу своему свояку, герцогу Бургундскому. Филипп Добрый к этому времени благополучно отошел к праотцам, и герцогом стал его сын, Карл Смелый, женившийся два года тому назад на Маргарите Йоркской, единственной сестре Эдуарда. Карл с большим неодобрением отнесся к воцарению Алой розы, которой помогал его заклятый враг, французский король. Беглецу не составило труда получить от бургундского герцога все, что он просил, потому что не было в Европе принца богаче Карла.

Эдуард пересек пролив, постаравшись утаить ото всех, какую получил помощь. Он сделал вид, будто покорился королю и просил только, чтобы ему вернули его герцогство Йоркское.

Уорик прогнал его, не пожелав даже выслушать, но король, царствуя во дворце точно так же, как в тюрьме, прощал всех, кто его оскорблял. Он попросил принять доброго раскаявшегося родственника.

– Сир, – воспротивился Уорик. – У вас жизни не хватит принимать всех раскаявшихся! Подумайте лучше, как принять ваших близких, которые прибывают на днях.

Маргарита с сыном и невесткой должны были вот-вот высадиться в Англии и воссоединиться с Генрихом. Король ответил Уорику кроткой улыбкой.

– Можем ли мы упустить чудесную возможность примирить наконец нашу несчастную, кровоточащую раздором страну?

Но ни о каком мире речь не шла. Уорик успел хорошо узнать Эдуарда и понимал, что, заручившись поддержкой воинственного бургундца, он готовится только к войне. И сам приготовился к сражению.

Оно состоялось при Барнете между Сент-Олбансом и Лондоном. Близилась весна, но погода стояла отвратительная, снег мешался с дождем, слепил глаза. Схватка была жаркая. Уорик понес жестокие потери: его зять, граф Кларенс, перешел со своими людьми на сторону брата Эдуарда. Его примеру последовал бы и лорд Монтегю, если бы граф не отрубил ему голову.

Однако судьба вновь отвернулась от Алой розы. В то самое время, когда Маргарита ступила на английскую землю в нескольких лье от места сражения, Уорик встретил смерть, защищая знамя, которому стал служить слишком поздно. Говорят, падая на землю, чтобы больше не подняться, он выкрикнул имя Маргариты.

После гибели несгибаемого Уорика что могли сделать пришлая королева и юный принц? По-настоящему последняя битва состоялась 3 мая под Тьюксбери. Маргарита с сыном попали в руки врага.

Победитель, снова став Эдуардом IV, порадовал себя кровавым пиром – он приказал растерзать юного принца Уэльского на глазах у его жены и матери. Говорят, Маргарита, обезумев от горя, прокляла короля-палача и весь его род. Эдуард только засмеялся.

– Посадите фурию в Тауэр, и мне о ней больше ни слова! За ее жизнь вы отвечаете головой! Смерть была бы для нее милосердием, пусть упивается своим горем.

Оставалась Анна, юная принцесса Уэльская. Красота спасла ее от смерти. Рядом с Эдуардом стоял его младший брат, Ричард-горбун, урод не только телом, но и душой.

– Не причиняй зла принцессе Анне, брат, – попросил он. – Она пришлась мне по сердцу и однажды станет моей. Отправь ее в Фотиренгей к нашей матери. Она сумеет о ней позаботиться.

Эдуард согласился не без сожаления. Он подумал: если бы Уорик предложил ему вместо старшей младшую, он бы развелся с Элизабет, которая вновь была беременна, что сильно подчеркивало их разницу в возрасте. Но сейчас, когда он вернул себе трон такой дорогой ценой, он не мог пойти на скандал. Сейчас, именно сейчас… И приказал убитую горем юную вдову отправить в свой родовой замок.

Обезумевшую от трагедии Маргариту отвезли в Тауэр, отвели в довольно сносную камеру и поставили строгую охрану.

Несчастная Маргарита знала, что недалеко от нее в той же древней нормандской башне заточен и ее супруг. И думала: редкий настрой его души облегчит ему заточение, он же был счастлив до того, как Уорик вновь вывел его на недобрый свет и посадил на трон. Но и это утешение вскоре у нее отняли. Святость Генриха не должна была вновь сделать из Тауэра часовню. Через несколько дней после того, как король вновь оказался в заточении, ночью 21 мая к нему в камеру проник горбатый человек. Звали его Ричард Глостер. В камере он находился несколько минут. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы задушить вдвойне святого короля Англии.

Маргарите не замедлили сообщить, что она стала вдовой. Маргарита почти не плакала. Свои слезы она выплакала после жуткой смерти любимого сына.

Она горевала об участи своей невестки. Спустя месяц после смерти короля Генриха Анну, принцессу Уэльскую, привели к алтарю, а потом уложили в постель его убийцы. Королева-узница возблагодарила Бога, что Анна не родила ей внука. Свирепый король с радостью уничтожил бы и его.

Все кончилось для Маргариты тюремной тишиной, которую нарушали лишь шаги стражников, хриплые приказы, скрип засовов и звон колокола.

Прошло четыре года. К ней вошел человек в черном и объявил, что король Людовик XI заплатил за ее свободу выкуп в пятьдесят тысяч экю золотом и Томасу Монтгомери поручено отвезти ее