Никогда еще обед не казался столь нескончаемым нетерпеливой королеве. Она ела мало и только по необходимости. Людовик говорил с Эдуардом об охоте, оба страстно ею увлекались. Наконец пришло время подняться из-за стола, король подал руку Маргарите и повел ее в парк. Они немного прошлись среди цветущих клумб и газонов с купами сирени, сквозь которые светилась Луара. Погода стояла теплая, легкие облака, похожие на перышки, оживляли небо.

Король и Маргарита молча дошли до скамьи возле цветущей сирени, и Людовик усадил спутницу.

– Сделайте милость, подождите здесь минутку, – сказал он перед тем, как удалиться.

Не сомневаясь, что таинственный господин очень скоро появится, Маргарита прикрыла глаза, постаравшись сосредоточиться и собраться с силами. Когда она подняла их, перед ней стоял Уорик…

Она вскочила с криком, в котором смешались испуг и гнев, будто она очнулась от привидевшегося кошмара. Но кошмар не рассеялся. Она побежала, но оказалась чуть ли не в объятиях Людовика, который, разумеется, был неподалеку.

– Выслушайте его, Маргарита, – сказал он тихо и серьезно.

– Вы не знаете, о чем просите! С той минуты, как я стала королевой Англии, этот человек преследовал меня своей ненавистью. Он бесчестил меня, распуская слухи, будто мой сын рожден не от короля, постоянно оскорблял меня, и не укройся я после последней битвы в лесу, моя голова красовалась бы на пике! Но добро бы он преследовал меня одну! Он посмел отдать на поругание черни моего бедного больного супруга, которого люди прозвали Генрихом Святым! Обрек своего короля на позор! И теперь имеет бесстыдство являться мне на глаза?! Презренный негодяй с руками по локоть в крови наших близких, которыми он вырвал Алую розу, чтобы ее растоптать!

Вне себя от гнева Маргарита взмахнула рукой, отгоняя от себя отвратительное видение и проклиная его.

– Выслушайте его, Маргарита, – повторил король. – Это ваш единственный шанс вернуть сыну корону.

Уорик стоял молча. Весь в черном, с вышитой белой розой на сердце, он сделал несколько шагов к королеве, достал из ножен шпагу и бросил к ее ногам. Потом опустился на колени.

– Возьмите ее, она ваша, – произнес он.

Подняв голову, он вперил в Маргариту тяжелый взгляд.

– Не нужно кричать так громко. Я знаю, вы меня ненавидите, и не могу вас за это упрекнуть. Но вспомните, как я впервые приехал к вам в Виндзор. С тех пор я не изменился, я любил вас до исступления, до желания стереть вас с лица земли, но не исцелился от пламени, жгущего меня.

– Что вам теперь понадобилось? Вы устали служить своему дорогому Эдуарду, бесстыжему узурпатору?

– Не будем говорить об узурпации. У нас это дело обычное. Но я действительно устал служить глупцу.

Маргарита всмотрелась в Уорика. Он мало изменился. Все то же смуглое, узкое, как лезвие, лицо, тот же горящий взгляд, тот же вызов, даже когда он стоит на коленях, а она его не поднимает. Он даже не постарел. Или совсем немного. Этого человека выковали из стали, несгибаемой и неподдающейся.

– Теперь вы захотели служить мне? – спросила она с горькой усмешкой.

– Я единственный, кто может вернуть вам Англию, потому что народ по-прежнему у меня в руках.

– И вернете мне несчастного супруга, убитого вами?

– Что за сказки? Генрих жив, он по-прежнему в Тауэре.

Посмотрев на лежащую на земле шпагу, Маргарита передернула плечами.

– Почему я должна вам верить? Кто поручится в верности вашей службы?

– Моя выгода!

Уорик признался с такой грубой прямотой, что Маргарита почувствовала: он не лжет.

– Выгода? И в чем же она? Вы держите Англию под своим каблуком, и вас прозвали «делателем королей».

– Именно. Я готов сместить Эдуарда и посадить на трон другого. Эдуард посмеялся надо мной. Вы знаете, кого он сделал королевой Англии, хотя должен был жениться на принцессе или, по крайней мере, на моей дочери, которая тоже королевской крови? Он женился на Элизабет Вудвилл, в замужестве леди Феррерс, которая была вашей фрейлиной. Интриганка спит в вашей постели, носит вашу корону и ваши драгоценности. Возможно, и ваши платья… Я не могу это вынести. Не могу видеть, как ее отец, получивший титул лорда Риверса, повсюду суется с немыслимой глупостью, а его родня занимает самые высокие должности. Царствует теперь не Эдуард, а его тесть и жена – женщина на семь лет старше короля, у которой уже были дети от другого!

Людовик, стоя неподалеку, с нескрываемым интересом следил за поединком двух незаурядных личностей, чья распря утопила Англию в крови. Он не вмешивался в неповторимый спектакль, он вслушивался в неповторимый диалог. И вот что он еще услышал.

– Все обстоит так, как я вам описал, мадам, – сказал граф, понизив голос. – Мне остается только сказать: я от всего сердца сожалею, что служил тому, кто этого не заслуживает. Мое сердце по-прежнему принадлежит вам.

Маргарита, невольно потрясенная услышанным, смотрела на него молча. Уорик выхватил из-за пояса кинжал, полоснул им себе по руке и окрасил кровью белую розу, вышитую на камзоле.

– Видите? Я ваш навсегда, до последней капли крови!

Маргарита медленно, не отрывая взгляда от своего заклятого врага, протянула ему руку. Она и представить себе не могла, что настанет день, когда он упадет ей в ноги. Все происходящее было из ряда вон, но за долгие годы борьбы Маргарита поняла: Уорик умен и силен. Она не верила, что он ее любит, не собиралась поддаваться чувствам, рожденным честолюбием, но ощущала невольное волнение, глядя на этого страстного человека. Давно уже не смотрел на нее мужчина с такой ненасытной жаждой.

Уорик прижался губами к протянутой руке. Людовик счел, что настало время ему появиться на сцене.

– Поговорим теперь о серьезных вещах, – сказал он мягко. – Но сначала поблагодарим Господа за то, что Он позволил мне помирить вас для вашего несомненного блага.

А в цветущем плодовом саду при замке разыгрывался другой спектакль, но он был чистой импровизацией.

В саду гуляла королева Шарлотта со своими фрейлинами, среди которых была и прелестная Анна Невилл, дочь лорда Уорика. Шарлотта Савойская, вторая жена Людовика, была не так красива и романтична, как Маргарита Шотландская, зато эта пухлая блондинка была безупречной хозяйкой, что очень ценил ее супруг, дороживший королевской казной. А еще она была доброжелательна и простосердечна, что способствовало миру и покою семьи. Шарлотта с улыбкой и без лишних слов приняла в свою свиту дочь опасного англичанина.

Дамы расположились