Шрифт:
Закладка:
Бомбёжки не страшны, накаты тоже. По ряду причин. Озвучивать не буду даже дневнику. Но не расслабляемся. Напрягает, что немцы стали усиленно бить по тропе.
Боженька милостивый, сжалься.
26 сентября, 11:05
Давинчи мог сломаться. Был на грани. Пылил в последнее время слишком уж много. То ходит молчит, то внезапно взрывается. После того как его откомандировали на базу в город, куда отправляют в основном пятисотых, была мысль, что сломался. Я ведь не слышал его разговора с командиром, да и когда пришёл ко мне сказать, что его снимают с боевых, смотрел на меня виноватыми глазами. Но причин для виноватых глаз пруд пруди. Не только из-за того, что запятисотился. Может, он так досвиданькается — дескать, прости за всё, в чём был и не был виноват. Вполне. В общем, мне бы не хотелось когда-нибудь узнать, что Давинчи слился.
26 сентября, 16:32
Мы сегодня молодцы. Группа отлично поработала. Хорошо, что у нас есть малюсенький Костек, который в любую трубу пролезть может и сделать там всё, что нужно группе.
С утра было плохое настроение. После работы настроение поднялось по десятибалльной шкале на твёрдую восьмерочку. Минус два бала на самокритичность.
Чика с собой не брали. Он слишком крупный для выполнения задачи. Оставили на рации. Да и ночью кому-то надо будет подежурить, пока мы отдыхаем.
Вернулись на точку в целости и сохранности. Проголодались. Костек тут же слопал банку тушёнки. Я решил подождать, когда местный повар — Ра — сделает что-нибудь съедобное.
На всякий случай выпил таблетку. Спина может поплыть. Остальное в норме.
27 сентября, 08:34
Как ни странно, тело не так сильно болит после вчерашних нагрузок. Удивительно.
Вечером с Томасом (зетовец), старшим на позиции, дежурили, смотрели кино и играли в слова. Томас показывал ролики и фотки, на которых он с друзьями и сослуживцами.
Томас с самого начала в Отростке. Участвовал в весенних штурмах Сердца. Потом разведывал прилегающую территорию. Здесь окапывался, ставил огневые точки. Отсюда кошмарил и продолжает кошмарить немецкие позиции. Сейчас ему дают усиление, потому что появилась возможность выставить наблюдательный пункт недалеко от его владений. Надо только оборудовать.
У Томаса здесь, на позиции, есть повербанк. Поэтому сейчас пойду кину телефон на зарядку и ещё что-нибудь напишу.
Дополнение. Дополз до банки, она села. Зарядить телефон не удалось. Попозже придумаем что-нибудь. Надо будет сползать в Кишки Дракона. Там генератор стоит.
Настроение ровное.
27 сентября, 10:32
Томас достал запасную банку, чуть зарядился. Утро спокойное. Относительно. На войне вся жизнь относительна. Трудно что-то сказать или написать без этого слова.
Чик увидел, что я периодически включаю телефон и ковыряюсь не в игрушках и фильмах, как многие, а в вордовских файлах.
— Книгу пишешь, командир?
Чик называет меня командиром. Редко по позывному. Тут люди привыкли к такому обращению и начали ко мне обращаться так же. Хотя я, в общем-то, никакой не командир. Всего лишь старший группы.
— Нет, — ответил, — просто слова гоняю.
Книгу… Хм… Даст Бог выжить и вернуться, можно будет из всего этого сделать книгу. «Дневник добровольца». Обмозгую.
Костек задрал голову к бетонной крышке и мечтательно произнёс:
— Двадцать седьмое сентября… Вот бы побыстрее было двадцать седьмое октября…
— А что мне от этого? Я мечтаю о восьмом. О восьмом октября, — сказал Ра, — у меня в этот день заканчивается контракт.
Каждый думает о своём дне. Я тоже о своём. Вернёмся и будем скучать о времени, проведённом на войне. Здесь случаются совершенно райские минуты, когда кажется, будто на землю спустился мир и больше никто никогда ни в кого не выстрелит. Солдат — самый миролюбивый человек на свете.
— Соберёмся, — говорит Ра, — огородимся от всех мешками и будем спокойно жить. Кто не хочет войны — милости просим; кто хочет — тот пусть идёт по другую сторону мешков и там стреляет.
27 сентября, 17:34
Сегодня молодцы в два раза больше вчерашнего. Вышел на точку один, подготовить место, чтобы парни подтянулись и сразу приступили к выполнению поставленной задачи. Спокойно, размеренно, ничуть не напрягаясь. Сделал, что планировал, минут за тридцать, смотрю, парни ползут. Далеко в трубе замерцали фонарики. Доползли, обмолвились парой фраз и приступили. Четырёх часов хватило на выполнение.
После трудов праведных вернулись в Отросток. Довольные и счастливые. Вскипятили чайничек, разлили по кружке кофе. Одно удовольствие. Есть жизнь на войне.
С молодыми приятно работать. Они не ноют. В присутствии меня, по крайней мере. Видят, что я на позитиве, улыбчив и прост, и сами делаются такими. Было бы смешно, если бы двадцатипяти-тридцатилетние парни начали скулить рядом с пятидесятилетним мужиком, который трудится наравне с ними и не жалуется.
Чика с собой не берём, он работает на рации, бегает за едой и водой. Там, где мы ползаем, он будет мешать — слишком высокий. А человек на рации всё равно нужен.
Сейчас приготовим ужин, наедимся от пуза и выйдем на ночное бдение. Ни минуты покоя, и это прекрасно.
28 сентября, 08:25
Сны разгадывать не умею. На гражданке, если снилось что-то невероятное, лез в интернет читать сонники. Разные сонники одни и те же сны трактуют по-разному. Доверия нет. Есть любопытство. Мозг человека так устроен, что хочется заглянуть в будущее.
Снилась авиакатастрофа. Мы со старшим сыном сидим дома. Интерьер напоминает дачу в деревне Челобитьево. Было у нас когда-то там полдома плюс несколько соток. В небе взрыв и обломки самолёта падают прямо на наш участок.
Кто-то из домашних — отчётливо не помню кто, но точно женщина — хватает шланг и начинает поливать горящие обломки, похожие на диван. Я слышу плачь новорождённого. Мы со старшим сыном кидаемся к дымящемуся дивану и вытаскиваем из него младенца.
Младенец с пуповиной, в слизи. Глаза большие. Он кряхтит у меня на руках, перебирает ножками, ручками. Я говорю старшему, дескать, подарок небес, будем воспитывать. Старший — Ванечка — смотрит на меня преданными глазами и кивает головой.
28 сентября, 09:09
