Шрифт:
Закладка:
Как и Штюр, Бонхёффер был пацифистом, но искал другой выход из сложившейся ситуации. Через неделю после вторжения в Польшу он подал заявление, чтобы стать военным капелланом[359]. Он не знал, удастся ли ему это, поэтому обеспечил себе тылы с помощью своего зятя Ганса фон Донаньи и Ханса Остера. Они придумали для него работу в абвере. 12 октября 1939 года Бонхёффер отправил письмо в призывной пункт в Славно, где ранее получил отсрочку от призыва: «Я получил поручение от Верховного командования вооруженных сил, которое должен исполнять в Берлине. Полковник Остер (Командование армией, Тирпицуфер, 80) сегодня уполномочил меня сообщить вам, что готов ответить на любые возникшие вопросы»[360].
Поскольку военный комиссар Славно майор Кляйст ранее откликнулся на просьбы Карла Бонхёффера и Рут фон Кляйст-Ретцов, никаких вопросов о том, какую пользу лютеранский пастор может принести внешней военной разведке, не возникло. На какое-то время Бонхёффер стал неприкасаемым.
Исполнение «поручения» абвера практически ничего от Бонхёффера не требовало. Война с Британией и Францией замерла, стороны настороженно следили друг за другом, как боксеры-тяжеловесы, но ударов никто не наносил. В Вашингтоне на Капитолийском холме сенатор из Айдахо Уильям Бора заявил репортерам: «В этой войне есть нечто странное». Так у ошеломляющего своей жестокостью действа появилось название — «странная война»[361].
После капитуляции Польши обстановка на Балтийском побережье стала спокойнее, и в середине октября Бонхёффер вновь открыл семинарии Исповедующей церкви в Зигурдсхофе и Кёслине. Однако эти семестры могли стать последними. Молодые немцы быстро милитаризировались. У Бонхёффера и Бетге было всего восемь семинаристов в Зигурдсхофе — и одного из них быстро призвали в армию.
При небольшой загрузке у Бонхёффера появилось больше свободного времени. Он продолжал работать над книгой по этике и много рассуждал о своем любимом псалме 118. Ему нравился посыл этого псалма: верность Слову Божию помогает преодолевать все жизненные трудности — а в гитлеровской Германии таких трудностей и испытаний хватало. Вышла в свет небольшая книжка «Жить вместе», написанная Бонхёффером для христианского издательства в Мюнхене. В ней он рассуждал об уроках, полученных во время работы в двух семинариях, где Бог призвал верующих в коллективное братство, не позволив им полностью укрыться в безопасности общего пузыря.
«Иисус Христос жил в окружении врагов, — писал Бонхёффер. — И поэтому место христианина не в уединенной затворнической жизни, а в гуще врагов».
Мартина Нимёллера бросили в концлагерь. Пастора Пауля Шнайдера убили в Бухенвальде. Призванный в армию семинарист Теодор Маас погиб в бою. Такой была Германия при Гитлере — самая гуща врагов. И главным из них было гестапо, которое продолжало следить за Бонхёффером, Донаньи и штабом абвера, где проклевывались ростки нового заговора.
Абвер предложил работу еще одному чужаку. Когда в сентябре Польша уже была готова сдаться, адмирал Канарис пригласил к себе в Берлин Йозефа Мюллера, сорокаоднолетнего мюнхенского юриста. Во время Первой мировой войны Мюллер получил Железный крест — он командовал взводом. Но теперь ничто не выдавало в нем солдата[362]. Невысокий и плотный, с прилизанными черными волосами и лошадиным лицом, Мюллер вырос на ферме в Баварии. В детстве его звали Оксензепп, или Джо Бык, потому что ему часто приходилось ухаживать за быками своего отца[363]. В те дни Мюллер был достаточно силен и действительно мог одним ударом свалить быка. Возможно, в прошлой жизни он был ирландским вышибалой. Он любил пиво и похвальбу — вещи необходимые для хорошей истории и хорошего отдыха, а в Мюнхене еще и для успеха на юридическом поприще. В абвер Мюллер прибыл, рассчитывая на личную встречу с адмиралом, но его проводили в кабинет полковника Остера. Там Мюллера встретил Ганс фон Донаньи. Остер всегда был более ярким и энергичным, а Донаньи — сдержанным и замкнутым. Поэтому по большей части говорил именно Остер.
«Мы знаем о вас гораздо больше, чем вы о нас», — сказал Остер и начал перечислять известные ему факты. Йозеф Мюллер был антифашистом и убежденным католиком. Со своей женой он обвенчался в катакомбах собора Святого Петра в Риме. Он часто консультировал Немецкую католическую церковь по юридическим вопросам, связанным с нацистским правительством. В 1934 году его арестовали как врага государства. Допрашивал его лично Генрих Гиммлер, он же Мюллера оправдал. Двадцать лет назад Мюллер познакомился с архиепископом Эудженио Пачелли, когда тот был папским нунцием в Мюнхене. Они подружились, и дружба эта сохранилась, когда Пачелли стал Папой Пием XII. Вот почему адмирал Канарис пригласил Мюллера в Берлин. Абвер хотел, чтобы тот под прикрытием решал в Ватикане «определенные вопросы».
Мюллер предложение отклонил, сказав, что не хочет шпионить в Ватикане за Папой. Остер пояснил, что тот его не понял: он будет работать вместе с Ватиканом. Затем разговор пошел в таком направлении, что потрясенный Мюллер лишился своего знаменитого красноречия — да и вообще дара речи.
«Руководство штаба абвера — это еще и руководство военной оппозиции Гитлеру», — заявил Остер. Он сказал, что во главе лагеря противников нацистам — отставной генерал Людвиг Бек. Гитлера невозможно сместить без поддержки армии, но офицеры не спешат примыкать к заговору, не будучи уверенными, что новое немецкое правительство сможет договориться о справедливом мире с Западом. Именно с этой целью оппозиция хочет начать тайный диалог с Британией.
Остер сказал, что он сам, Донаньи и Канарис считают Папу Пия XII идеальным посредником. Они доверяют ему и его суждению. Остер и Канарис были знакомы с Пием — после Мюнхена он был папским нунцием в Берлине. Может ли Мюллер помочь создать и поддерживать надежный канал связи? Если да, он немедленно получит чин лейтенанта-резервиста и будет приписан к мюнхенскому отделению абвера. Мир должен знать, что существует «хорошая Германия», неподвластная Гитлеру. Перед Мюллером стояла важная и тяжелая задача — и очень опасная.
«Во время войны многим приходится рисковать жизнью, — сказал Остер в заключение. — Мы рискуем своей во имя мира».
Мюллер
