Менж а фенебе!

Затем его пистолет выстрелил. Тетушка Жужи рухнула на сушившуюся скатерть и вместе с ней свалилась на землю – тяжело, словно подрубленное дерево. Раздался еще один выстрел, и вторая пуля пролетела через весь двор в сторону бывшей повитухи.

Пес выскочил из хлева и с лаем подбежал к воротам. Он бегал кругами, не переставая лаять. Нарезаемые им круги становились все шире и шире по мере того, как он продолжал свои поиски, однако вскоре его энергия иссякла – и он прекратил метаться вдоль забора. Он еще раз понюхал воздух, но ощутил лишь запах пороха, а след чужака был потерян. Пес гавкнул еще разочек, словно укоряя сам себя, после чего подбежал к своей хозяйке.

Тетушка Жужи неподвижно лежала на земле. Она была похожа на тяжелую древнюю статую, опрокинутую на землю.

Пес осторожно обошел бывшую повитуху. Он прикоснулся к ней носом, как детектив, изучающий место преступления, затем низко опустил свой длинный хвост и подбежал к ее ногам. После этого он вернулся к голове бывшей повитухи и, уловив признаки жизни, бешено завилял хвостом. Тетушка Жужи протянула руку и погладила старого пса.

Со мной все в порядке, старина. Похоже, ты заволновался обо мне.

Сыновья тетушки Жужи организовали активные поиски того, кто покушался на нее. Вместе со своими друзьями они обошли всю деревню – и к закату предполагаемый убийца был найден.

В Надьрев снова были вызваны жандармы, хотя уже и по другому поводу.

* * *

Среда, 21 сентября 1921 года

Летняя жара на Венгерской равнине сохранялась до самого сентября, и по мере того, как дни становились короче, крестьяне спешили подготовиться к сбору урожая. Женщины собирали виноград, который в этот раз уродился на славу. Ливней почти не было, и высокая температура способствовала хорошему урожаю. Бо́льшую часть пшеницы и других зерновых деревенские продали землевладельцам или же отвезли на продажу на рынки в Кечкемет и Сольнок.

У себя дома на Сиротской улице бывшая повитуха занималась делами, обычными для конца лета и самого начала осени. Она уже закончила консервирование, заполнив полки своей кладовой, которые ломились от банок, посеяла цветы, прополола грядки от сорняков. Вместе с Марой и ее дочкой она сварила мыло, сделала свечи и благодаря молоку, которое она регулярно получала от старого Амбруша, сбила столько сыра, что его запасов должно было хватить до следующей весны.

Полуденное солнце пробивалось сквозь ее кружевные занавески, заливая кухню светом. Тетушка Жужи сидела за кухонным столом в потоке солнечных лучей. Она подняла финджу и сделала последний глоток кофе. Она помнила, как ее бабушка имела привычку пить кофе из миски, словно суп. Поставив маленькую кофейную чашечку обратно на стол, тетушка Жужи поднялась со скамьи. Обнаружив, что пояс ее фартука почти развязался из-за того, что она в этот день слишком долго сидела на кухне и пропустила свой обычный утренний обход, бывшая повитуха потуже затянула его концы.

Открыв дверь, она вышла на крыльцо и поднесла руку к глазам, чтобы защитить их от солнца. День становился все теплее. Тетушка Жужи вразвалку спустилась во двор, потрепала по холке и побеседовала со своим старым псом, который все еще в возбуждении бродил по двору после того, как рано утром прогулялся по лесу с хозяйкой, и направилась к воротам, по дороге весело щелкая языком на цыплят, которые плескались в луже, оставшейся после недавнего дождя.

Добравшись до дома Амбрушей, тетушка Жужи медленно открыла калитку, осторожно придерживая ее, чтобы та не заскрипела. Она слышала, как женщины утром уходили в поле, и рассчитывала на то, что никого не застанет. Бывшая повитуха прислушалась к царившей в доме и во дворе тишине, потом, чтобы удостовериться в отсутствии хозяев, на всякий случай позвала их. Затем еще раз, громче. Убедившись в том, что ей никто не отвечает, она распахнула калитку и вразвалку направилась по красивой дорожке к дому.

Тетушка Жужи уже некоторое время назад поняла, что у старого Амбруша стало сдавать сердце. Она видела эти явные признаки по его пульсу, по склерам глаз, по бледности кожи, по текстуре тех немногих прядей волос, которые еще оставались у него на голове. Последние нескольких месяцев она регулярно давала ему разные средства для поддержки сердечной деятельности, однако каждое снадобье давало все более слабые результаты.

Тетушка Жужи открыла входную дверь и вошла внутрь. Семья Амбрушей также завершала сезонное консервирование, и воздух в доме был напитан фруктовым ароматом. Бывшая повитуха внимательно оглядела кухню. Богатая обстановка в доме Амбрушей по-прежнему производила на нее сильное впечатление. Казалось, здесь ничего не ломалось, не старело, не изнашивалось. На всем, как и раньше, продолжал лежать налет роскоши. Изделия из стекла, фаянсовая посуда, маленькие расписные тарелочки, которые наверняка были привезены из Будапешта или, возможно, даже из Вены, были аккуратно расставлены на полке буфета. Тетушка Жужи отодвинула эти тарелочки и потянулась за спиртным в буфете. Она налила себе полстакана и осушила его одним быстрым глотком, затем с грохотом поставил стакан на стол. После этого она достала чистый стакан и налила в него еще спиртного. Сунув руку в карман фартука, бывшая повитуха нащупала там свой флакон, развернула его из бумаги, открыла и аккуратно налила в содержимое стакана две чайные ложки настойки. После этого тетушка Жужи помешала получившийся напиток маленькой ложечкой, а затем – своим толстым пальцем. Она пришла оказать добрую услугу своему неизлечимо больному другу.

Через несколько часов после того, как она вернулась в свой собственный дом, старый немощный Амбруш скончался. Прошло пять лет с того дня, как его внук Иштван Джолджарт тоже отошел от мира сего.

* * *

В начале ноября собрался сельский совет, на который был приглашен и доктор Цегеди-младший. Собрание закончилось нескоро, поскольку обсуждались и принимались решения по многим деревенским делам: устанавливать ли дополнительный уличный фонарь; разрешить ли сапожнику расширить свою мастерскую; что делать в связи с жалобами крестьян на новые налоги, которые взимал граф Мольнар; кого назначить вместо тетушки Жужи. По последнему пункту участники собрания проголосовали за Мару, дочь бывшей повитухи.

Магия тетушки Жужи продолжала действовать.

Упущение Юзефа-судьи

Мы, женщины Надьрева, отлично знали, чем занималась Жужанна Фазекаш. Мы так же привыкли к ее поступкам, как привыкли видеть, как каждое утро стаи гусей покидают деревню и отправляются пастись на луга.

Марица Шенди

Надьрев

Руки доктора Цегеди-младшего были в крови. От сырости в