месяцы такие тихие, благодатные, погожие деньки выпадали не часто, и она понимала, что следовало ценить каждый из них.

На крышах многих домов, словно большие шляпы, красовались огромные гнезда, построенные аистами. Птицы вили их там уже много лет, и каждый год, когда аисты улетали на юг, гнезда наполнялись вначале опавшими листьями и дождевой водой, а затем зимой покрывались коркой льда.

Когда аисты возвращались в деревню с юга, они первые дни были заняты восстановлением своих гнезд. Они очищали их от мусора и густой плесени, которая нарастала за время их отсутствия. В течение суровой зимы многие гнезда приходили в полную негодность. От сильных морозов и порывистых ветров в ранее плотно сплетенных стенках из веток, тряпочек и тростника зияли сквозные дыры. Аисты парами вылетали собирать новый тростник у реки, но порой не стеснялись таскать необходимый им строительный материал с соломенных крыш прямо из-под гнезд. Они хватали своими острыми клювами толстые соломенные жгуты и вытаскивали их наружу. Многие жители деревни могли слышать, как раздавался глухой свист, – и очередной жгут соломы выдергивался из своего места на крыше.

На улице раздалась «барабанная дробь» аиста – быстрые звуки «цок-цок-цок», которые у жителей деревни всегда ассоциировались с приходом весны. Когда две женщины приблизились к перекрестку, рядом с которым находился дом тетушки Жужи, до их слуха донеслись также звуки метлы.

Ворота у дома Петры были широко открыты, и можно было беспрепятственно увидеть весь двор. Кусты были красиво подстрижены, дрова аккуратно сложены под навесом. Большинство жителей деревни имели привычку держать во дворе пару чурбаков, чтобы сидеть на них в течение всего года. Во дворе семьи Амбрушей, где теперь на свежем воздухе сидела только старая Амбруш с Петрой, эти два чурбака были аккуратно поставлены у стены дома. Края дорожки, ведущей к крыльцу дома, были четкими и прямыми, в отличие от дорожек в большинстве других дворов. Даже в отсутствие старого Амбруша двор был хорошо ухожен.

Тетушка Жужи внимательно понаблюдала за Петрой, которая прибирала на крыльце небольшой камышовой метлой. Она проследила за тем, как та по-хозяйски аккуратно выметала из всех углов и щелей мельчайшие комочки земли и соринки. Затем она низко наклонилась к Марице, вытянула руку и ткнула пальцем в направлении Петры. От этого резкого движения ее корзина дернулась, и ее содержимое чуть не вывалилось в канаву. Бывшая повитуха почти прижалась своей пухлой щекой к щеке Марицы и гневно прошипела:

– Эта женщина в долгу передо мной! И она мне непременно заплатит!

Оказавшись на кухне своего дома, тетушка Жужи сразу же направилась к буфету. Он достался ей вместе с домом, когда она переехала сюда более двадцати лет назад, и его верхние полки были завалены теми подарками, подношениями и сувенирами, которые она получала все это время. На одной из нижних полок тетушка Жужи держала коробку, набитую табаком. Рядом стояла табакорезальная машинка. По соседству на этой полке лежала гусиная косточка, которую она приобрела в ноябре прошлого года во время праздника святого Мартина. Бывшая повитуха использовала ее для прогноза погоды: если косточка темнела, это означало, что предстоящая зима будет суровой.

Тетушка Жужи выдвинула в буфете отдельный ящик и вынула из него свои карты. Та колода, которую она сейчас извлекла, досталась ей от ее сбежавшего мужа. Это были самые обыкновенные игральные карты, ничем не отличавшиеся от тех, которые ее сыновья всегда держали при себе на случай, если вдруг подвернется компания для партии-другой.

Бывшая повитуха захватила по дороге коробку спичек и, подойдя к кухонному столу, положила игральную колоду перед Марицей. Затем она опустилась на скамью напротив нее и принялась расправлять у себя на коленях сбившиеся в один ком фартук, юбку платья и теплую нижнюю юбку, разглаживая их так, словно ласкала собаку.

Все это время тетушка Жужи внимательно смотрела на Марицу. Та вначале теребила лиф своего платья, затем потянулась к узлу головного платка и принялась нервно подергивать его, после чего стала трепать манжету рукава. Это был своеобразный круговорот возбуждения – привычка, которую бывшая повитуха часто отмечала у Марицы.

Завершив этот круговорот, Марица поднесла руку к своему горлу и принялась энергично тереть его. Она делала это всякий раз, когда была сильно расстроена и хотела что-то сказать. За то время, что она сидела за кухонным столом у тетушки Жужи, она успела до такой степени растереть кожу на горле, что на ней появилось красное пятно. В конце концов Марица высказалась:

– Это все сказывается его распутная натура!

Тетушка Жужи ничего не сказала ей в ответ. Она лишь откинулась назад, затем разгладила карман своего фартука и опустила в него руку в поисках трубки.

– Я не вынесу третьего развода! – в сердцах воскликнула Марица.

После этого всплеска эмоций своей подруги тетушка Жужи извлекла трубку наружу, обхватила ее чашечку своей толстой ладонью и умело растерла табачный лист между пальцами. В этот момент она была похожа на опытного крестьянина, заботливо растирающего комочки земли, чтобы оценить ее плодородность. Верхушка табачного листа все еще была влажной, хотя его основание уже высохло. Тетушка Жужи всегда приберегала такие листья для Эбнера, которому нравилось жевать табак.

Бывшая повитуха насыпала табак в чашечку трубки, утрамбовала его там и чиркнула спичкой. Сделав большую затяжку, она потянулась за колодой. Карты были изрядно затасканы, потрепаны по краям и лоснились, как жирная кожа. Они впитали запах буфета, старого дерева и ладана, масло которого тетушка Жужи любила наносить себе на грудь в качестве духо́в. А еще они впитали в себя сладковатый запах липкой ленты от мух.

Тетушка Жужи разделила колоду пополам, несколько раз перетасовала ее и разложила карты веером перед своей подругой.

Марица подняла на нее глаза.

Тетушка Жужи принялась объяснять, что означает выпавший расклад карт, прижав трубку к уголку рта, чтобы иметь возможность одновременно и говорить, и курить. Она научилась этому приему еще в молодости. Трубка оставалась на краю ее поля зрения, слегка покачиваясь, пока она говорила. Бывшая повитуха объясняла, что именно она увидела в конфигурации карт, дополняя свой рассказ движениями указательного пальца по карточному вееру.

Марица не стала ее переспрашивать. Она никогда не подвергала сомнению предсказания, предостережения или откровения тетушки Жужи. Но сейчас она явно нуждалась в гарантиях, и бывшая повитуха без колебаний дала их.

– Если этого не обнаружили у твоего мальчика, то не обнаружат этого и сейчас, – поручилась она.

* * *

К тому времени, как Марица завершила свои дела у тетушки Жужи и покинула ее дом, наступила