Шрифт:
Закладка:
Нет, дружок, так дело не пойдёт. Ты связался не с тем парнем. Пора тебе познакомиться с моей ментальной магией. Уж она–то поможет мне развязать твой поганый язык.
Псевдо–Василий как раз очень кстати смотрел прямо в мои глаза. Идеально. Он явно не знает, что я менталист, иначе бы не пучил так свои зенки.
Однако сегодня судьба оказалась ко мне жестока…
Неожиданно в дверь кто–то постучал и следом раздался молодой обеспокоенный голос:
— Эй, приятель, у тебя всё в порядке? Я слышал какой–то звон и крик. Ты там не убился?
Чёрт бы побрал этого сердобольного малого, чей голос заставил меня непроизвольно метнуть взгляд в сторону двери! Конечно же, псевдо-Васька воспользовался этой секундной возможностью. Он ударил меня по руке с ножом, а затем резко выпрямился и впечатал кулак в мою грудь.
Я задохнулся от боли, мучительно распахнув рот. Удар был такой силы, что он повалил меня на пол! Словно конь лягнул! Я даже отчётливо услышал треск собственных костей.
Незнакомец же метнулся к двери, распахнул её и скрылся с глаз долой.
А я кое–как встал на ноги, доковылял до дверного проёма и выглянул наружу.
В коридоре на заднице сидел мой сосед и потирал разбитый нос. Похоже, ему пришлось «поцеловать» внезапно распахнувшуюся дверь. А вот перевертыша и след простыл. И я его теперь хрен догоню. Да и как его догонишь, когда мою грудь до сих пор сковывают обручи боли?
Я застонал сквозь зубы, сполз по косяку на пол и прохрипел, глядя на растерянную физиономию соседа:
— Сильно досталось, приятель? Ты не держи на этого парня зла. Он всегда впадает в бешенство, когда мы спорим из–за разных взглядов на принцип действия корпускулярно–волнового дуализма. Иронично, да?
— Чего-о? — изумлённо промычал парень и зажал пальцами нос, из которого стекала жидкая струйка крови.
— Того, — выдохнул я и криво усмехнулся.
Похоже, в лице этого перевертыша меня догнали грехи прежнего владельца этого тела. И кажется, у его грехов длинные тени.
Псевдо–Васька знатно намял мне бока, хотя ударил всего раз. Я ещё четверть часа охал и ахал от боли в рёбрах и лишь потом занялся уборкой. Вытер со стола вино и открыл окно, дабы из комнаты выветрился насыщенный аромат алкоголя. А затем смел осколки бутылки и отправил их в мусорное ведро.
Тут мне в нос особенно мощно ударил запах вина. И мне почудились в этом аромате какие–то неизвестные нотки. Хм, что это? Какая–то производственная добавка… или уже сам перевертыш что–то подсыпал в вино? Второй вариант вполне походил на правду. Например, псевдо-Васька мог подмешать в алкоголь какую–нибудь херню, которая помогла бы ему развязать мой язык. А может, он и что–то другое сыпанул в бутылку. Хрен его знает… Пока ничего не ясно. Хотя нет. Кое–что точно ясно — этот чёрт явно опасный тип. И мне стоит быть настороже. А ещё надо кое с кем поговорить.
Я поспешно закрыл окно, накинул пиджак, взял котелок и спустился в пустую переговорную. А там прислонил к уху потёртую трубку телефона и вежливо произнёс отработанный до автоматизма текст:
— Барышня, будьте так любезны, соедините меня с особняком барона Артура Люпена. Он находится по улице Приречной, номер тринадцать.
— Секундочку, — бодро отозвалась телефонистка, которая, скорее всего, только приступила к работе.
— Благодарю, — сказал я и прислонился плечом к стене, на которой висел аппарат.
Долго ждать мне не пришлось. Уже через несколько секунд из трубки вылетел сухой голос дворецкого:
— Дом его милости барона Артура Люпена. Чем могу помочь?
— Здравствуй, Владислав, — поприветствовал я слугу. — Учитель дома?
— Да, Виктор, — коротко ответил мужчина. — Он опять изволит быть в лаборатории.
— Всё как всегда, — выдохнул я. — А Вероника дома?
— Да. Но куда–то активно собирается. Позвать её к аппарату?
— Будь так добр.
Вскоре мне в ухо влетел томный голос Вероники:
— М–м–м, какая приятная неожиданность. Ты настолько соскучился, что решил телефонировать?
— Нет, — честно сказал я и добавил, понизив голос до свистящего шёпота: — Мне нужна твоя помощь. Через полчаса открой портал на ту полянку, где мы похоронили горгулью.
— Что–то случилось? — насторожилась девушка.
— Случилось. Но это не телефонный разговор, — отрезал я и повесил трубку.
Я был уверен в том, что Вероника откроет портал к назначенному времени, поэтому спокойно двинулся к выходу из башни. Ну как спокойно… Точно параноик подозрительно поглядывал на всех студентов, хотя и понимал, что перевертыш не хочет моей смерти… или пока не хочет. Ему в первую очередь требовалась «рука». И о её местоположении он рассчитывал узнать от меня. А я в свою очередь хотел задать несколько вопросов лично Люпену. И скоро у меня появится такая возможность.
Пока же я вышел из башни и сразу обратил внимание на то, что погода начала портиться. Небо затянули готовые разродиться дождём тучи, а ветерок стал ещё прохладнее.
Я надел котелок, поднял воротник пиджака и торопливой походкой двинулся в сторону леса. Надеюсь, на той полянке никто не ошивается?
Благо, моим надеждам суждено было сбыться.
Когда я заявился на приснопамятное место — по веткам скакала только пара пушистых белок и кто–то задорно щебетал в кроне клёна, под которым не так давно лежал Семён Фомич. Кстати, надо будет его навестить…
Между тем под деревом вспыхнуло зеркало портала. И я, не мешкая, прошёл сквозь него и оказался возле чёрного входа особняка барона Артура Люпена.
Меня тут же окутал холодный серый туман, а в ноздри проник сырой воздух, пахнущий сточными водами, угарным газом и фабричным дымом.
Вероника же обнаружилась возле склизкой от влаги стены дома. Она с усмешкой развела руками и саркастично бросила:
— Добро пожаловать в славный город Велибург.
— Угу. Мекку хорошей погоды, — иронично проговорил я, скользнув быстрым взглядом по наряду девушки.
Дворецкий не обманул меня. Она действительно собралась куда–то пойти. На ней красовалась круглая шляпка с длинным пером какой–то экзотической птицы, на плечах лежала неизменная лисья горжетка. А на крупной груди поблёскивала медная буква «М». Талию же девушки так сильно стискивал корсет, что её можно было обхватить чуть ли не двумя ладонями.
Я кивнул на её струящееся чёрное платье в пол и произнёс:
— Не замёрзнешь?
— Ты переживаешь за меня? Так приятно, — умилилась Вероника и склонила голову к плечу, из–за чего на её лебяжьей шее блеснуло золотое ожерелье.
