сначала единицы, потом десятки, потом сотни. С двумя тысячами отборных всадников он сделал поход на Кубань. Оставляя Кабардинскую землю, он поклялся вернуться. И вот – он здесь. Он здесь, но – он «помощник». Так для чего же стоит жить?

…Утренний чай незаметно переходил в завтрак, завтрак – в обед. Разница в названии. Только мамаша следила за переменами, происходившими на столе. Заурбек следил за своими думами, которые текли то плавно, подобно Волге, окутанной предрассветным туманом; то бурно – как стремнина Терека. Я следил за Заурбеком. Так проходил день…

Однако я начал не с того конца. Кто же такой Заурбек? Почему он грустит? Неужели вся Кабарда сосредоточилась для него в маленькой, жарко натопленной комнатенке казачки-мамаши? Почему он здесь? Что случилось?.. Расскажу о Заурбеке, главном действующем лице кабардинской драмы, разыгравшейся в период гражданской войны.

Глава II

Первые шаги

Там, на север от Терека, туда – выше к Ставрополю и на восток – к Астрахани простираются степь, солончаки и пустыня. Когда русский крестьянин попал в эти места, он сложил песню и назвал эту песню «Степь Моздокская». Так что каждый, кто читал романы Тургенева, в которых упоминается эта песня, благодаря этому знает само слово «Моздок». Но Моздок знаменит не только поэтому. Ведь в моздокской тюрьме, в те времена, когда весь город состоял из Собора Моздокской Богоматери, порохового склада и тюрьмы, содержался Емельян Пугачев. Правда, в пору его знакомства со стенами моздокской тюрьмы он не называл себя императором Петром Федоровичем. Но все-таки Пушкин, разбираясь в материалах пугачевского действа, узнал о существовании Моздока.

К сожалению, моздокцы дурно отзываются об императрице Екатерине II. И есть на это причины. Что стоило ей, всемогущей, блистательной, удлинить крюк своего путешествия по югу России на каких-нибудь двадцать – двадцать пять верст? Она этого не сделала. Она удовольствовалась тем, что проехала под сводами грандиозной кирпичной арки, воздвигнутой невдалеке от казачьей станицы, прозванной впоследствии в честь этого достопамятного события Екатериноградской, и затем повернула на север.

– Чрезвычайно досадно! Кто же из порядочных моздокцев может простить подобного рода небрежность, хотя бы и царственной особы?.. Правда, иные из моздокцев пытаются отыграться на Шамиле и Улухановых. Ведь красавица-армянка, заворожившая сердце – дикое, властное, богупокорное сердце Шамиля – происходила из той самой семьи Улухановых, чьи магазины были реквизированы при первом же появлении в Моздоке большевиков!.. Но – пусть это останется между нами – кто же всерьез будет равнять мадемуазель Улуханову с повелительницей одной шестой части света?..

И тем не менее Моздок не уступит ни Москве, ни Петербургу. В Моздоке – резиденция царицы цариц – Пречистой Девы, Владычицы не земной, но Небесной – Матери Божьей, Марии. Чудотворная икона Пресвятой Богородицы и есть главное богатство, гордость, слава и благоденствие Моздока.

Когда-то давно один из кабардинских князей на обратном пути из Чечни в Кабарду заблудился в густом лесу. Долго плутал встревоженный князь, и вывел его на поляну неумолчный вечный рокот теречных волн. «Мез-догу» – облегченно вздохнул князь, обретя в течении реки искомое направление: «Мыс ораж!» (Густ лес! – это правда!). И так осталось за этой поляной прозвище Густой Лес (Моз-док). Впоследствии на приглянувшейся поляне поставили загон для скота, гулявшего в стадах кабардинского князя. А еще позже сюда перебрались вольноотпущенные этого же князя, получившие разрешение начать новую вольную жизнь на новом вольном месте. Так образовался поселок. Много лет спустя, когда очередная Кавказская линия, год от года передвигавшаяся с севера на юг и отмечавшая рубежи российских побед, приблизилась к Тереку, вблизи кабардинцев поселились дружественные казаки-гребенцы.

Кабардинцы занимались скотом, а казаки – охотой и рыбой. Рыбу ловили в реке, охотились же в разных местах. В поисках дичи шли на восток и север, где не переводятся фазаны, куропатки и зайцы. В поисках ингушей и чеченцев шли на юг – там, за Тереком, расположены басурманские аулы.

В начале ХIХ века провозили чудотворную икону Божьей Матери из глубин России на дальний юг, в христианские земли. На ночлег поезд с иконой остановился в поселке Моздок. Заснули утомленные переходом люди. Заснули и те, кому надлежало, по наряду, всю ночь бодрствовать перед Ликом Пречистой. А утром лагерь проснулся в тревоге: икона исчезла. По всем дорогам помчались всадники, ища следы похитителей. Целый день прошел в напрасных стараниях. И когда наступила ночь, сияние неугасимой лампады указало местонахождение иконы: она была в камышах, в непроходимых зарослях, что растут по берегам реки; до этих границ разливается весною Терек. В ту же ночь священнику, сопровождавшему икону, было видение: ему явилась Небесная Царица и наказала устроить Ее Дом в Моздоке. И так сделали.

После покорения Кавказа границы Кабарды значительно сузились. На севере, между кабардинцами и черкесами, легла линия городов, станиц и поселков, соединяемая общим названием «Кавказские Минеральные Воды». Тогда-то кабардинский Нарт-Цан, что значит Напиток Богатырей, превратился в Кисловодск, а имя селения, в искаженном виде «нарзан», перешло на минеральную воду, источники которой изобильно окружают Кисловодск. Тогда же и Пси-Хуаба, что значит Горячая Вода, переродился в Пятигорск…

На востоке, где раньше кабардинские владения простирались до слияния Терека и Сунжи, вытянулись казачьи станицы. На юге освобожденная русскими штыками от двойного давления Кабарды и Грузии возрождалась Осетия. Однако связь между Моздоком и Кабардой не прерывалась. Все, кто почему-либо был недоволен порядками Кабарды, выселялся поближе к Моздоку. Я бы сказал, что окрестности Моздока были своего рода Кабардинской Америкой, но не могу этого сказать, потому что кабардинцы, переехавшие в Моздок, оставались кабардинцами.

Правда, некоторые из них принимали православие. Но ведь до начала XVIII века вся Кабарда была христианской. Основная масса кабардинцев, живущих в Кабарде, исповедует религию Магомета. Но не этим выделяются кабардинцы из среды других народов, живущих под солнцем. Выделяет кабардинцев то, что они имеют напэ.

Дед Заурбека не ужился в Кабарде. Отец Заурбека переехал в Моздок и принял православие. В Моздоке у него был небольшой городской дом; в нескольких десятках верст от Моздока – хутор. Хутор, где прошли детские годы Заурбека, лежал в Моздокских степях.

В тот день, когда Заурбек впервые, в полном вооружении, как подобает мужчине, сел на коня, хутор был потрясен дерзким событием. В это время Заурбеку исполнилось двенадцать лет, его старшему брату Хаджи-Мурату – пятнадцать; младший брат Хасан-Бий, десятилетний мальчик, жил с матерью в городе. Событие же состояло в том, что работник, ногаец, украл девушку со двора Аслан-бека, хозяина, отца-повелителя всех, кто живет под его