Действие происходит в период, когда по мысли автора Советский Союз и Германия должны были наладить весьма тесные отношения. Начинается с того, что главный герой Алексей Кессель, сотрудник НКВД (alter ego автора), встречает на Центральном аэродроме в Москве австрийскую кинозвезду Кристину Беккер – любимицу Гитлера и одновременно его доверенное лицо. Она выполняла примерно такие же функции, что и Канделаки, то есть была уполномочена вести переговоры с советскими руководителями о дальнейшем сближении двух государств. Помимо этого, Беккер собиралась сниматься в совместной кинокартине «Щит родины».

При посадке происходит вооруженное нападение на самолет, многие гибнут, но актрису спасает герой-чекист.

К нему Кристина Беккер поначалу относится неприязненно, почти враждебно – несмотря на то, что он выступил в роли ее спасителя, а возможно, как раз поэтому. Кинозвезде неприятно вспоминать о том, в каком она была жалком положении, молила о помощи и ее, словно куль с мукой, вытаскивали из горевшего самолета. К тому же Кессель – еврей, а истинную арийку, за которую выдавала себя Беккер, это должно было отталкивать.

Однако происходит еще одно покушение – во многом из-за пренебрежения актрисы правилами безопасности и ее раздражения тем, что Кессель «ходит за ней по пятам» и стремления при любом удобном случае отделаться от него. Тем не менее он вновь приходит на выручку. Со временем чекист и актриса сближаются, возникает сильное взаимное чувство.

Тем временем в НКВД пытаются выяснить, кто стоит за покушениями, но идут по ложному следу – считают, что это дело рук британской разведки. Кесселя от расследования отстраняют, ему поручено быть телохранителем и только. Его доводы, соображения не принимаются во внимание. Тем более, что расследование поручено вести комиссару госбезопасности Гарвату, который славится своей нечистоплотностью (фабриковал расстрельные дела) и ненавидит главного героя – за его честность и прямоту.

Тогда Кессель начинает собственное расследование и обнаруживает глубоко законспирированную подпольную антифашистскую организацию, в которую входят крупные советские чиновники, военачальники, представители правящих кругов, деятели культуры и обыкновенные рабочие и служащие. Они считают сотрудничество с Гитлером губительным для коммунизма, ставят своей целью воспрепятствовать этому и спровоцировать конфликт, который сорвет заключение двустороннего альянса. Вот для чего планировались покушения на кинозвезду.

Кессель убеждается, что прогерманская политика подрывает интересы СССР и социализма и не выдает заговорщиков, напротив, сотрудничает с ними. Однако не хочет помогать им в очередном покушении на актрису.

Тем временем Гарват, не сумев обнаружить британских агентов, пытается повесить свои промахи на Кесселя. Над главным героем нависает смертельная опасность. Кроме того, узнав об отношениях Кесселя и Кристины, Гарват собирает на кинозвезду компромат, опираясь на советскую агентурную разведку в Берлине, и узнает, что в ее семье были евреи – она это тщательно скрывала. Это дает основания для шантажа – от Кристины требуют убедить Гитлера принять все условия СССР на переговорах, угрожая иначе раскрыть ее еврейство.

В результате Кристина, Кессель и тайная организация антифашистов объединяют свои усилия.

Все это происходит параллельно со съемками фильма, сценарий которого сочинялся во славу германо-советской «дружбы». Однако съемочная группа с подачи Кесселя и Беккер изменяет его таким образом, чтобы придать картине антифашистское звучание. С целью тайно вывезти копию во Францию и устроить премьеру там, а не в СССР и в расчете на скандал и охлаждение отношений между Берлином и Москвой.

12 октября, 05 часов 49 минут. Центральный аэродром имени М. В. Фрунзе, Ходынское поле

Это октябрьское утро казалось самым обыкновенным, ничто не предвещало того, что оно изменит ход истории. Обычное, хмурое, безрадостное. Шел дождь и ветер гулял по Ходынскому полю. Трепыхался на мачте красно-белый чулок-колдун, поскрипывали гофрированные конструкции ангаров, вздрагивали самолеты. Несколько «ястребков», старый почтовый «хейнкель» и парочка пассажирских «ХАИ-1», их изготавливали в Харькове. Таких мы «халупами» называли, не потому что они разваливались в воздухе, нет, эти «халупы» как-то еще летали. Просто напрашивалось такое прозвище, из-за названия.

Отдельно, рядком, красовались новенькие «дорнье» и «мессеры», гордость советского воздушного флота. Немцы их недавно поставили – в знак дружбы великих держав. Хотя в последнее время между нами не всё ладилось. В газетах об этом не писали, но слухи ходили. Гитлер злился из-за того, что мы никак вступим в войну с англичанами, а тут еще Сталин Турции ультиматум предъявил – по поводу проливов. Чтобы та корабли Черноморского флота беспрепятственно пропускала. Но Турция недавно присоединилась к Тройственному пакту, Германия ее в обиду не даст.

На Ходынке находился Центральный аэродром, назывался он именем командарма и наркома обороны Михаила Фрунзе, которого умертвили в 1925 году, на операционном столе. В этом я ни минуты не сомневался, потому как поначалу планировалось инсценировать дорожную аварию, это хотели поручить мне, даже планировали раньше времени отозвать из Мексики, но после передумали, по-другому решили, и в этом, другом варианте, я уже не пригодился. А пригодился хирург, чтобы правильную операцию сделать, язву желудка вырезать. Может, операцию и правильную сделали, а вот наркоз дали такой, что командарм скончался от сердечной недостаточности. Фрунзе был выдающийся деятель, кто спорит, но пришлось с ним распрощаться, поскольку такова революционная целесообразность, товарищ Сталин понимал это и не мог сдержать слез на похоронах. Как и все мы он подчинялся железной необходимости, которую диктуют исторический материализм и диалектика. Легендарного героя гражданской войны могли использовать в антисоветских целях внутренние враги, а этого допускать не следовало. И лежит он теперь в Кремлевской стене, что совсем неплохо, гораздо лучше, чем гнить в какой-нибудь яме, куда сбрасывали трупы маршалов, комдивов, комкоров, комбатов и прочих знаменитых военачальников, общенародных любимцев, в одночасье ставших общенародными врагами. А Фрунзе посмертно – почет и уважение.

Теперь пора уточнить: хотя история эта началась на аэродроме, прямого отношения к авиации я не имел, был как-то начальником летной школы в Хабаровске, но временно, а вообще-то служил в отделе особых операций Народного комиссариата внутренних дел. Алексей Кессель, так меня зовут. Капитан госбезопасности – не хрен собачий, звание не ниже полковника РККА. Три шпалы в петлицах, френч цвета хаки, синие бриджи, всё из лучшей диагонали, а в кобуре вальтер ППК образца 1929 года. Я к нему привык, он удобнее ТТ или «тульского коровинского», а право пользоваться иностранным оружием сотрудники «органов» имели. Такая у нас привилегия.

На Ходынское поле меня привело очередное задание. Я консультировал производство замечательного фильма (точнее, обещавшего стать замечательным, я в