сильно. Не насмерть. Легонечко. Чтобы он только идиотом остался на всю жизнь. Вот будет здорово. Ему же одна дорога после этого будет – в дом сумасшедший. Его там Инженерная коллегия вскроет, сделает из Виктора машину сыскную. И все будет здорово и отлично. Что думаете?

– Не смейте его трогать. Я запрещаю! – рявкнула Ариадна.

– Запрещаете? – Шестерний расхохотался.

– Запрещаю. Это мой человек. Я вложила в него полгода своего функционирования. И если кто его ломать и будет, то только я. А вы, Шестерний, как человек, обязаны со мной согласиться.

Робот задумался.

– Хорошо. В ваших словах есть здравая логика. – Он вдруг хитро грохотнул и оглядел замерших во дворе людей. – Не хотите, чтобы я раздавил ему череп? Что ж, я отдам вам Виктора. Обещаю. Честное и благородное слово. Но только в обмен на ваш энергетический камень. Вы выбросите свой флогистон, и тогда я отпущу Виктора.

Я захрипел, запрещая Ариадне это делать, но Шестерний в качестве предупреждения вновь чуть сдавил пальцами мою голову. Я не выдержал и заорал от боли.

– Итак, Ариадна. Флогистон. Быстро.

– Хорошо. – Ариадна пожала плечами и принялась расстегивать мундир.

– В смысле хорошо? – Шестерний дернулся.

– Я отдаю флогистон, вы отпускаете Виктора. – Ариадна открыла пластину на груди.

– Что, так просто?

– Вы недовольны? Вы же сами меня только что просили.

Шестерний озадаченно погрохотал.

– Но вы же сыскная машина. Вы же понимаете, что как только вы выпустите флогистон, я вас убью, а потом раздавлю Виктору череп?

– Да, конечно, понимаю. – Ариадна завозилась с разъемами.

– Но вы отдаете флогистон.

– Да. Ведь иначе вы раздавите голову Виктора. – Ариадна непонимающе посмотрела на чугунного робота.

– Но я и так это сделаю. Вам же ясно? – Шестерний бросил меня на брусчатку и упер руки в бока.

– Конечно, ясно.

– Но вы все равно вынимаете флогистон. Да?

– Да.

– Но как только вы отдадите флогистон, я же убью вас и раздавлю череп Виктора! – Шестерний в ярости топнул ногой.

Ариадна уперла руки в бока. В ее глазах появилось раздражение.

– Я не понимаю, вы недовольны тем, что я выполняю ваш приказ?

– Вы не должны выполнять этот приказ, черт вас дери! Это очевидно!

– Как с вами тяжело, Шестерний! Если я не должна выполнять приказ, тогда зачем вы его отдали? Мне доставать флогистон?

– Господи, вы меня с ума сведете. – Шестерний нервно заходил по двору. – Вы не должны себя так вести! Я же видел, вы способны чувствовать! Как и я! Вы сейчас должны разрываться между желанием спасти друга и пониманием, что я всех в усадьбе убью, если вы отдадите флогистон! Разрываться! Чувствовать! Страдать! Ну что же вы делаете?

– Что я делаю? Я флогистон достаю. – Ариадна вновь полезла в грудь. – Черт, застрял он, что ли? Тут дурацкая конструкция на самом деле, я постоянно с ней мучаюсь.

Загрохотав, Шестерний шагнул ко мне.

– Ты прикидываешься? Да? Посмотрим, как ты поюродствуешь, когда я Виктору башку развалю.

– Так мне тогда флогистон отдавать не надо?

– Тварь бесчувственная! – Шестерний схватился за голову. Затем подошел к сервированному для чаепития столу и взял яблоко, грушу и апельсин.

– Смотри, Ариадна. Вот это яблоко флогистон. Вот я его выбрасываю, видишь? – Робот выкинул яблоко в сад. – Теперь флогистона нет. Вот этот апельсин – ты, вот эта груша – Виктор. После того как флогистона не будет, я их давлю. Вот так. – Руки робота сжались, раздался хруст. – Логично?

– Нет.

– Да почему?

– Я не могу быть апельсином. Я неорганическая. Замените его на чайник.

– Господи! Хорошо! – Робот отошел к столику и вновь загромыхал посудой. – Вот этот чайник – ты, вот этот лимон – Виктор.

– Но до этого он был грушей.

– У меня нет больше груш!

– Но почему вы сервировали тарелку с фруктами только одной грушей? Это нелогично. Вы что-то недоговариваете, Шестерний. В чем подвох?

– Господи, да за что?! – Шестерний затрясся. – Ариадна, ну хватит. Пожалуйста. Вы меня пугаете своим поведением. Когда вы перестанете себя так вести?

– Действительно, Шестерний. Пожалуй, мы можем заканчивать. Взгляните на Платона Альбертовича. – Ариадна кивнула на мертвого профессора, возле которого рыдала Ника. – Он уже не дышит. Вы убили его.

– Очень тонкое замечание.

– А это значит, что у усадьбы теперь новый хозяин. Феникс Грезецкий.

Шестерний дернулся как от удара током.

– Ах ты Твариадна, – с ненавистью проскрежетал робот.

– Сфинксы, убить Шестерния! – рявкнул понявший все Феникс Грезецкий, лишь на миг опередив кинувшуюся на него чугунную машину.

Мгновение ничего не происходило. А затем все кругом утонуло в металлическом грохоте.

Глаза машин заполыхали алым пламенем. Сфинксы молниеносно слетели с постаментов и с кошачьей ловкостью бросились на чугунного исполина. Миг, и чудовищные когти ударили по чугунной броне, валя великана на брусчатку. Шестерний страшно закричал. Выведя механизмы на форсаж, он чудовищным усилием отбросил одну из охранных машин, рванулся прочь, к ограде усадьбы, но не прошло и мига, как сфинксы вновь настигли его и сбили на землю.

Шестерний загрохотал, ударил, разбивая оптику одному из сфинксов, выломал лапу второго, снова рванулся, но страшные удары продолжили сыпаться на его тело. Сфинксы били механично, неумолимо, и хотя даже их когти не могли пробить броню из арденского чугуна, но упорства машинам было не занимать.

Шестерний бился долго, он сопротивлялся до последнего, до той поры, пока сфинксы наконец не расшатали его бронепластину, выломав ее, не вонзили когти ему в грудь, выдирая оттуда кости, шестерни, валы и черный комок сердца.

– Достаточно! – Я обернулся к Фениксу. – Он уже не опасен. Остановите машины.

Младший Грезецкий посмотрел на меня с непониманием, но я повторил требование снова. Изучить и допросить Шестерния было необходимо.

С великой неохотой Феникс остановил сфинксов. Повинуясь его приказу, они отступили, оставляя посреди двора исковерканное, судорожно дергающееся, исходящее паром проклятие дома Грезецких.

1111

Над Искрорецком догорал вечер. Сидя на берегу Мертвого залива, мы с Ариадной смотрели на гигантский шар красного солнца. Закутанный в застилающую небо дымную пелену, он медленно-медленно опускался в мазутный мрак раскинувшихся под ним вод.

Было тихо. Только шумел цветущий терновый сад за нашими спинами да перекликались прибывающие полицейские и вызванные нами по душу Шестерния чиновники Инженерной коллегии.

– Спасибо. Я твой должник, – сказал я Ариадне и машинально притронулся к своей голове. Ободранная чугунными пальцами Шестерния кожа саднила. – Без тебя он бы вскрыл мне череп.

Моя напарница повернулась ко мне и безразлично пожала плечами.

– Я была обязана вам помочь. Это же мой долг служебного механизма. Ничего более.

– А если бы Грезецкий не умер так быстро?

– Пришлось бы отдать флогистон и говорить с ним дальше, вот и все.

– А если бы сфинксы не послушалась Феникса? А если бы Шестерний убил тебя сразу после этого?

Я посмотрел в ее горящие синим огнем глаза. Повисло долгое молчание, но, когда я уже хотел что-то сказать, она вдруг заговорила сама:

– Вы задаете столько вопросов, но не задаете главного. А если бы Шестерний раздавил вам голову? Что было бы тогда? Я должна была вам помочь, Виктор. Я не хочу, чтобы вы были мертвы. И уж тем более не