— Дальше? — словно попугай, повторил Суслик. — А, ну да. Оголодал я сильно, а дорога дальняя, да всё через лес и болота. Вот я и решил, того, магазин в Четвёрочке ограбить. Благо посёлок небольшой, лес к домам вплотную подходит, удрать и спрятаться легко. Я, это, сперва на день под кустом на площади в разведку залёг, наблюдал, значит. Где этот самый магазин находится, как рано продавщица закрывает его и уходит. В ту же ночь, так сказать, пошёл на дело. Вы бы ни за что меня не поймали, да только жадность меня сгубила.

— Это каким же образом жадность тебя сгубила?

— Взломать замок — смех один, ломиком разок провернул, он и сломался. Я как в магазин забрался, как свечку зажёг, так глаза сразу во все стороны разбежались. Еды-то, еды, — Суслик печально понурил голову. — Я-то сначала думал сидр доверху набить и сразу в лес, и пёхом, пёхом, пёхом на запад. А тут… Крупа, сахар, чай, водка. Сам не заметил, как вместо одного сидора ещё два мешка всякой снеди набил.

Меня так никто и не заметил, как я магазин вскрыл и добычу вынес. Из посёлка легко выбрался. А потом, сами знаете, устал сидр и два мешка по лесу тащить. И лишь тогда до меня допёрло, что дурака свалял. Мне бы пожрать как следует, самое нужное отобрать, в единственный сидр сложить, остальное бросить и дёру, дёру, дёру на запад. Да опять же жадность проклятущая сгубила. Я же так отощал, так отощал. А тут жратва нормальная, чай, водка. Как такое богатство бросить? Застрелиться и то легче. Вот я и решил один мешок пока спрятать, а второй всё-таки утащить.

Я, это, пока по лесу шлялся, лодку нашёл, маленькую совсем. Кажется, она ботник называется, охотники с неё птицу бьют. Вот на ботнике этом я и уплыл от Четвёрочки подальше.

Господи, в то утро я впервые за много месяцев пожрал по-человечески, брюхо до самого верха набил. Знал бы как утрамбовать, обязательно утрамбовал бы и ещё пожрал. Мне бы опять за ум взяться, опять лишнее бросить и ходу, ходу, ходу на запад. Так, опять же, жадность не дала. Ведь ночью в лесу я первый же попавшийся мешок под корнями дерева заныкал. А в нём водка была, четыре бутылки. Уж как мне до усрачки захотелось нормальной водки испить! — лицо Суслика аж раскраснелось от вожделения. — Я же столько лет нормальной советской водки не пил, всё самогон палёный, от которого потом башка по швам трещит.

В общем, не выдержал я. Как ночь настала, ботник к прежнему месту подогнал и за мешком припрятанным отправился. Сам чёрт меня к этому мешку поганому вывел, нет чтобы в лесу ночном заблудиться, а там и вы со своим пистолетом нарисовались, — зло закончил Суслик. — Кстати, а как вы сумели мешок найти?

— Ясно дело как, — Александр усмехнулся. — У Виталия Потапова, местного заядлого охотника, собака имеется, на след натасканная. Вот она к мешку тобой припрятанному и привела. Остальное дело техники.

— И не страшно было меня в тёмном лесу ловить? Заплутать не боялись?

— Что б ты знал, Суслик, — Александр выпрямился на стуле, — я в войну тылы Красной армии охранял, шпионов, диверсантов, недобитков всяких ловил. Что, что, а ходить по ночному лесу и в засаде сидеть я умею.

— А-а-а, понятно, — грустно протянул Суслик. — Ну всё против меня.

— Где второй мешок, сидр и прочее, что ты сожрать не успел? — Александр продолжил допрос.

— Понятно где: в ботнике, на берегу, дожидается. Я думал на этот раз точно на запад рвану.

— Хорошо, — Александр поднял исписанный листок протокола, — сегодня днём схожу, принесу, что ты сожрать не успел. Радуйся, дурень, на тебе всё меньше ущерб висеть будет. Ту же водку, как положено, в магазине продадут.

— Так я и радуюсь, — хмуро произнёс Суслик. — Может теперь пожрать дадите? Заключённых, вообще-то, кормить полагается.

— Дам, дам, — Александр кивнул, — столовая скоро откроется. А, может, и не дам, — Александр раздвинул на столе веером исписанные листы протокола. — Не сходятся твои показания, Суслик, не сходятся.

— Как это не сходятся? — Суслик встрепенулся и ухватился обоими руками за прутья решётки, перспектива остаться без завтрака напугала его не на шутку. — Я же вам всё рассказал, как на духу.

— Всё, да не всё, — Александр положил перед собой очередной чистый лист. — Начнём с того, что ты всю Дубуяну как следует обшмонал.

— Так я уже признал это.

— А бывшие лагеря немцев и финнов?

— С финнами никак не получилось, — Суслик набычился. — Там такая война была, воронка на воронке. Что сумел той ночью после разгрома финнов унести, только то мне и досталось. А что не сгорело, то после либо немцы подобрали, либо сами финны. Ну, эти, которые выжить сумели. Там, рядом в лесочке, братская могила, финская. Либо немцы всех убитых финнов закопали, либо финны, кто выжил, сами убитых закопали. Но надписи на дощечке могильной точно финские. А с бывшим лагерем немцев так вообще голяк полный оказался. Фрицы забрали с собой всё ценное.

— Понятно, с этим разобрались, — Александр на миг оторвался от записей. — По твоим словам, всё это время, пока ты жил в Дубуяне, ты занимался охотой и собирательством.

— Да, занимался, — Суслик кивнул.

— А как же тогда чудо-юдо лесное? — делано удивился Александр. — Неужели так ни разу и не встретились?

— Гражданин начальник, чудо-юдо лесное где-то на севере от Дубуяны обитает. А я в ту сторону не ходил никогда. Да, боялся. А встречаться… В основном, так сказать, косвенным образом. То и дело на круги натыкался, осенью и весной трава хитрым образом заворачивалась. А зимой, бывало, и снег проседал.

— Круги одинаковые? Или каждый раз разные?

— Э-э-э… — Суслик задумчиво нахмурил лоб. — Каждый раз линейкой не измерял, но мне кажется, что два, нет, даже три определённых размера всего. Иногда казалось, будто кто-то надомной пролетал, будто сова огромная, волосы на голове так странно шевелились и холодом так окатывало.

— Но, всё-таки, встречался? — с нажимом спросил Александр.

— Один раз, было, — нехотя признал Суслик. — Но только вы, это, не смейтесь. Всё было, как