— Тарелка? — от удивления стальное перо едва не выскользнуло из пальцев, Александр во все глаза уставился на беглого полицая.

— Ну уж точно не ангел небесный, — даже не пытаясь скрыть сарказм, произнёс Суслик. — И уж точно не обычный самолёт с крыльями, хвостом и пропеллером. И эта самая «тарелка» разделалась с немцами в два счёта.

Гражданин начальник, я сам видел, как эта «тарелка» зелёным светом во все стороны палила. Очень скоро один истребитель как бензин в ведре вспыхнул. Ну, как грузовики на моих глазах. А другой удрать хотел, но не успел. Правда, «тарелка» за ним не шибко вслед рванула. Так это, пальнула на прощанье. Попала или нет, то я не знаю, и самолёт, и «тарелка» за деревьями скрылись.

Александр лишь качнул головой. Суслик несёт такое, что даже самый талантливый писатель-фантаст нервно курит в сторонке. И как только на такой протокол отреагирует капитан Давыдов? Ясно дело, что глава районной милиции будет не в восторге. Однако допрос нужно довести до конца. После можно и нужно будет разобраться, что в словах Суслика правда, а что бред сивой кобылы.

— Понятно, дальше.

— А потом Красная армия в наступление перешла. Я не сразу сообразил, что это за грохот такой. Отвык, понимаете, за три года мирной жизни. Подумал сперва, что это фрицы с чертями в лесу опять сцепились. Однако артподготовку ни с чем не перепутать. Да и по железной дороге движение в разы выросло.

Про числа не спрашивайте, — сразу же предупредил Суслик. — Когда немцы из-под Дубуяны рванули, то не знаю. Сбился со счёта. Только рёв движков на дороге услышал.

— Неужели немцы только раз проехали в сторону Дубуяны, а потом обратно? — с недоверием спросил Александр.

— Нет, конечно же, — отмахнулся Суслик. — Немцы по дороге между Четвёрочкой и Дубуяной регулярно ездили. Но то были один грузовик, максимум два. А тут целая колонна прошла. Когда я на дорогу выскочил, то всё, ушли немцы, только на земле следы от шин остались. А потом Красная армия прошла.

— Как это понять «Красная армия прошла»?

— Э-э-э… — Суслик на миг задумался. — По железной дороге и по грунтовке передовые отряды прошли. А потом по железке эшелоны пошли. Я сразу понял, что это Красная армия: паровозы знакомые, и на каждом большие красные звёзды. Вот так я и понял, что Восточной Карелии больше нет, что она снова стала Карело-Финская ССР.

— Понятно, дальше?

— А дальше я окончательно растерялся, — Суслик расстроился так, будто продал любимую тёщу на корм людоедам. — Возвращаться в Кондопогу просто опасно. Пока там советская власть устаканится. Пока там органы все положенные облавы, зачистки и проверки проведут. Если сунуться, так могут и стенке поставить, лишь бы только под ногами не путался.

Бежать в Финляндию? — от столь глупой мысли Суслик сам же и рассмеялся. — Так фронт же. Его ещё перейти надо, а потом доказать финнам, что не шпион, а политический беженец. А им тогда тоже не до рядовых вспомогательной полиции было. Тоже могли запросто к стенке поставить, лишь бы только под ногами не путался.

Вот так и получилось, — Суслик тяжко вздохнул, — что я подёргался, подёргался, да и повернул обратно в Дубуяну.

— И не страшно было? — не без злорадства поинтересовался Александр.

— Страшно, ещё как, — нехотя, сквозь зубы, признался Суслик. — Да только когда брюхо к позвоночнику прилипло, а ночной холод доконал окончательно, храбрость, она, того, прорезалась сильно. Немцы эти чёрные на своих двоих укатили. Ну, это, — Суслик неопределённо махнул рукой, не побили их как ранее нас с финнами. Вот я и решил, что тому чудо-юдо лесному не до меня будет. А в Дубуяне, по крайней мере, избы тёплые и дров полно. Я, это, когда ещё у финнов при кухне был, несколько раз в деревню за дровами наведывался.

— Понятно, дальше.

— Нашёл я в деревне сарай добротный, тёплый и в нём обосновался. Но вы знаете: избу ещё протопить надо, дров много требуется. А мне много ли одному места надо? А так печку сложил и экономия хорошая.

— Чем всё это время питался?

— Вот уж точно, что бог послал, тем и питался, — Суслик нервно сглотнул. — Сперва по деревне прошёлся, всё съестное, что удалось найти, всё до крошки подобрал. Ну, это, что ещё испортиться не успело. А тут осень, грибы, ягоды. Что собрал, что сумел впрок насушить. Потом у меня винтовка была с патронами. Какая-никакая охота получилась. Птицу бил, кабанчиков несколько раз добыть удалось. Ну и прочее по мелочи. Силки на зайцев ставил, даже мышами не брезговал.

— Всё равно голодал сильно?

— Всё равно голодал сильно, — эхом отозвался Суслик. — Сам не знаю, как зиму пережил. Весной, оно, несколько легче стало. Да только я сам чуть диким волком не завыл. И вот тогда я понял, что ещё одну такую зиму просто не переживу.

— Опять храбрость прорезалась?

— Да, прорезалась, — с тихим вызовом признался Суслик. — Зимой, особенно в непогоду, времени для раздумий вагон и тележка было. Вот и думал, думал, прикидывал всё, размышлял.

— И чего надумал?

— А чего ещё я мог надумать? — глухо пробурчал Суслик. — Война закончилась, наконец-то, вот я и решил всё же к финнам податься. Но чтобы сразу к стенке не поставили, решил выдать себя за местного ингерманладца, типа, представителя родственного финнам народа, который пострадал от новоявленных жидов-комиссаров. Не зря же эти самые ингерманландцы во время оккупации от финнов немалыми поблажками пользовались.

— И ты, со всей своей славянской харей, всерьёз надеялся сойти за этого, как там их, — Александр на миг задумался, — ингерманландца?

— А что мне было терять? — тихо возразил Суслик. — Пока сообразят, пока разберутся, много воды утечёт.

— А если бы тебя всё равно обратно выдали?

— А если бы меня обратно всё равно не выдали? — вопросом на вопрос ответил Суслик. — Говорю же, я сам чуть диким волком от жизни такой дикой не завыл. Вот и решил рискнуть. А иначе бы я в этой Дубуяне вконец с голодухи копыта бы отбросил.

— Понятно,