Я сам вызвался охранять их этой ночью. Сон — это состояние живых, нисколько мне не грозил. Я одинаково бодро чувствовал себя в любое время суток, к тому же никуда уже не торопился. Филактерия лежала у меня в кармане и ее холод грел мою нечувствительную кожу даже сквозь несколько слоев ткани.

Я размышлял. Мне нужно было о многом подумать и ночь к этому как раз располагала. Люди, расставив по периметру кучу датчиков, запустив в темное небо робоптицу, уснули. Я тоже раскидал по округе охранные заклинания и сел у входа в грот, куда мы пришли уже поздно ночью. Это углубление в скале, вызванное водной эрозией протекающего здесь ручья, оказалось очередным схроном этого странного человека Сергея. Он когда-то давно прикрыл сверху, чтобы не было сырости, русло ручья. Натаскал дров, высадил рядом быстрорастущие кустарники и деревья. Получилось неплохо. Грот защищал от осадков и ветра, костер согревал. Видно, что Сабвэй подошел к этому с умом и опытом.

Скорее всего, наклон оси этой планеты близок к земному — утренний восход местного солнца в этот летний период происходит достаточно рано. На фоне алеющего неба яркие лучи светила выглядели особенно завораживающе.

Я поймал себя на этой мысли. Как давно я не любовался рассветом? Как вообще так получается, что лич, бесчувственный мертвяк, вдруг увидел красоту природы? Что со мной не так? Неужели филактерия так подействовала на меня? Или люди, с их проблемами, вопросами, с их хрупкими жизнями?

Встал с бревна, на котором сидел всю ночь, при этом колени заскрипели. Громко и отчетливо заскрипели. Гниль. Она неумолимо разрушала мое мертвое тело. Впрочем, теперь я этого не боялся. Все, что нужно я нашел. Уйти я смогу в течение минуты, и никакие ограничители мне не помешают.

Сложил из сухих веток костер и, с трудом, но заставил древесину самовоспламениться. Забавно. Я могу выпить из здорового, зеленого дерева жизнь, в мгновение ока превратив его в труху. Могу поднять зомби, могу создавать таких кадавров, что и не снилось создателям фильмов ужасов. Могу уничтожать посевы, наводить на них порчу, легко сделаю воду ядовитой.

А зажечь чертов маленький огонек смог только с десятой попытки. Вот что значит другая стихия, вот что значит управление совсем другим видом магии. Специализация, будь она неладна!

Зачерпнул котелком воды из ручья и повесил его кипятиться над костром. Еще с вечера Сергей нарвал каких-то местных, наверняка ароматных трав, и чуть подсушил на солнце. Так что, как только вода закипит, заварю чай. Когда мои спутники встанут, им будет приятно.

Чуть позже, я сидел в сторонке и смотрел на них, смеющихся, жующих незамысловатую пищу и запивая ее моим обжигающе-горячим чаем. И вспоминал свою прежнюю жизнь. Походы всей семьей в лес, неугомонных внуков, за которыми только глаз да глаз нужен. Счастливых сыновей с женами-хохотушками. Лающих, резвящихся вместе с детьми собак. Там также весело горел костер, в углях запекалась картошка, а в котелке варилась ароматная уха.

Бабье лето тогда было невероятно теплым и золотым. Огромные янтарные листья с тихим шелестом падали на землю, тонкие нити паутин искрились на солнце, а воздух был прозрачен и чист.

Да.

Счастье осознаешь только тогда, когда теряешь его.

Филактерия жгла. Они звали меня. Все мои родные звали меня. В темноту.

“Потерпите, мои хорошие", — прошептал я, — дедушке нужно сделать еще кое-что”.

Вдохнул-выдохнул пару раз, наполняя воздухом легкие. Вот тоже неожиданная проблема. Сейчас мне дышать совсем не нужно, мое мертвое тело не нуждается ни в пище, ни в воде, ни в кислороде. Но чтобы говорить, воздух необходим, поэтому такие, казалось бы элементарные вещи, нужно продумывать заранее и готовиться к ним несколько минут.

— Егор! — негромко позвал я. Голос сухой, скрипучий и полностью подходит к тому как я теперь выгляжу. — Нужно поговорить, можешь уделить мне десять минут?

Мы шли вдоль ручья, постепенно приближаясь к обрыву, с которого он небольшим водопадом срывался вниз, в широкую, неторопливую реку.

— Скажи мне, — начал я, — какие ваши дальнейшие планы? Ведь, как я понял, свою основную миссию вы не выполнили, да, по сути, и не могли ее выполнить. Не подумай, что я задумал что-то плохое, но от твоего ответа зависит мое дальнейшее поведение.

— Поведение? — парень удивленно посмотрел на меня.

— Да. Сегодня ночью я думал. Много думал. Я понял, что, хоть и косвенно, но виновен в происходящем здесь. Ведь я приносил вред людям, хотя раньше тоже был человеком. Не приди я сюда, в этот мир, за филактерией, возможно, ваше положение было гораздо лучше. Вероятно ваш капитан был бы жив. Поэтому я помогу вам. Помогу выбраться из этого мира. Но если вы намерены остаться здесь, то я уйду.

— Я тебя понял, — Егор кивнул. — Войсковая операция натой стороне начнется через шестьдесят с небольшим часов. Мы уходим, и твоя помощь и в самом деле будет неоценима.

Кривое, косое деревце, чем-то похожее на нашу березу, росло из камней на обрыве, цеплялось корнями за малейшие трещинки, искало любую возможность выжить. С десяток корней, что не могли пробиться сквозь камень, засохшими сухими ветками безжизненно свисало вниз. Но остальные, что смогли прорваться, найти путь к почве, к влаге, питали и давали сил для роста. Да, дерево было не таким стройным, как те что росли рядом, но на земле, но оно жило и это главное. Чем-то мне это дерево напомнило людей. Они тоже пробуют, ищут любую возможность, чтобы победить в этой войне. Что-то не получается, но это совсем не повод сдаваться. Ведь так же как и для этого дерева — либо ты борешься, ищешь варианты, либо умираешь. Люди не хотят умирать.

— До войны я работал аналитиком. Моя последняя миссия была в поисках места для тренировочной базы для подготовки экспедиции на Европу, спутник Юпитера. Я могу учитывать кучу параметров, которые плохо взаимосвязаны между собой. Все, что я скажу дальше, ты должен передать вашему командованию. Это даст вам реальные шансы победить в этой войне. И подготовиться к дальнейшим.

— Говори, я записываю каждое твое слово, — Егор развернулся ко мне лицом.

— Взрыв ядерного боеприпаса вызвал дефицит магической энергии в радиусе примерно десяти километров. Возможно, при использовании других, более мощных боеприпасов радиус будет увеличиваться пропорционально увеличению тоннажа взрыва. Вряд ли ядерный или термоядерный взрыв сможет повредить врата. Для их уничтожения, скорее всего понадобится подрыв с обеих сторон портала.