Глава Нижнего мира алтайцев Эрлик живет в железном дворце, ездит на железных санях, имеет семь (или девять) «железноголовых» сыновей. Главная опасность для алтайского шамана в стране мертвых исходит от сотворенного Эрликом кузнечного инструмента:

Квадратное черное гумно;

Священная четырехгранная наковальня;

Черные щипцы, непрерывно смыкающиеся

и размыкающиеся;

Звучащий черный мех…

(Анохин А. В., 1924. С. 85–86)

В Нижнем мире роль солнца обычно выполняет луна либо ущербное «половинное» солнце. Жертвоприношение ночному светилу или вообще не практиковалось, или считалось делом нечистым. Оленные чукчи, хоть и приносили ежемесячно в жертву Луне оленя, расценивали это действие как не вполне законное и «исполнение его предпочитали сохранять в тайне» (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 78). Актом черного колдовства у чукчей считалось также обнажение тела при дневном свете. Не менее кощунственным был показ дневному свету мертвеца, особенно его лица и гениталий (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 182). «Злобный шаман (черный колдун. — М. К.), когда хочет придать своему заклинанию особенно большую силу, должен раздеться донага и выйти из шатра ночью при свете Луны. Затем он должен обратиться к Луне и произнести заклинание. При этом он говорит: "О, Луна! Я показываю тебе тайные части своего тела. Прояви уважение к моим гневным помышлениям. Помоги мне против такого-то человека". Говоря это, шаман притворно плачет, дабы снискать жалость Луны» (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 129–130).

Коль скоро речь зашла о дневных и ночных светилах, скажем коротко об уровне сибирско — языческих астрономических знаний. В качестве ориентира при выборе бытовых, жертвенных и похоронных направлений обычно использовались те или иные положения Солнца относительно линии горизонта. Звезды, как правило, были вертикально-пространственными и календарно-хозяйственными ориентирами. У чукчей, например, «восход» звезд Тараред и Альтаир из созвездия Орла знаменовал момент зимнего солнцестояния и начало очередного года (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 23–24).

Степные казахи-кочевники сезонный восход тех или иных звезд и созвездий воспринимали как знак, фиксирующий очередное ожидаемое погодно-климатическое изменение. Так, с появлением на летнем небе Венеры (Джулта Мулдус — Пастушьей звезды) выпускали скот из укрытий, где он спасался от зноя и кровососущего гнуса. Восход созвездия Юркур предвещал наступление холодных утренников. По прошествии двадцати пяти дней поднималось из-за горизонта созвездие Таразы, знаменующее приход холодных вечеров и дождей. Через двадцать или двадцать один день после этого на небе появляются созвездия Сумблэ (Большое и Малое), а следом пропадают оводы, и тогда можно кочевать не только по гривам, но и по низинам; одновременно кочевники направляют свои стада в сторону намеченных зимовок… (Гейне А. К., 1897. С. 82, 330–331). С этими астрономическими приметами были знакомы все казахи, и у них, как и у других сибирских народов, не возникало никакой нужды ни в профессиональных звездочетах, ни в специальных астрономических сооружениях.

Якуты придавали большое значение взаиморасположению Венеры и Плеяд. Если весной Венера оказывалась ниже Плеяд, предполагался хороший, сытый год, если ниже — плохой, голодный. Особенно тяжелым был год, когда Венера (Чолбон) проходила непосредственно через Плеяды (Юрэл) и временно «застревала» там: «Тогда лето бывает дождливое, делается наводнение, пурги, зима худая. В такой год вся птица пропадает, все сено выйдет, скот нечем кормить, так снег сгребают лопатой с отавы, чтоб скот мог есть… Скот станет пропадать: у конного скота во внутренностях заводятся очень длинные черви соллон, а у коров — мелкие, красные, без особого названия» (Худяков И. А., 1969).

Если, согласно вертикальной модели Вселенной, «дверью» в Верхний мир являлась Полярная звезда, то местонахождение входа в Нижний мир было менее определенным. Это и корни священного дерева, и могила, и место под домашним очагом, и водоем, и пещера, и яма, и вообще любой «низ», любое «плохое место».

В «плохих местах» людям «чудилась» всякая нечистая сила, случались разные несчастья. Ханты, сообщает В. М. Кулемзин, «входя в новое жилище, прежде всего угощали домашнего духа. Если в первую ночь обитателям плохо спалось, мешали какие-либо звуки и т. д., то лучше было перейти в другое место» (Кулемзин В. М., 1984. С. 108), потому что здесь наверняка было когда-то выморочное поселение, кладбище или иное «плохое место». Финноязычные родственники угров вотяки (удмурты), задумав строить избу, приглашали колдуна или шамана, который выбирал место для постройки. При вселении в новый дом вотяк во избежание несчастий спускался ночью в подполье и приносил там в жертву злым духам черного барана, кости которого зарывал в землю (Шестаков В., 1859. С. 96; Верещагин Г., 1886. С. 58).

Нечистая сила оккупировала даже временно оставленные жилища, например, зимние, пока жители пребывали на летних рыболовецких промыслах. «При входе в пустую остяцкую юрту, — писал в начале прошлого века И. Я. Неклепаев, — прежде чем войти, нужно взять стоящий у двери таган (палку, которую остяки, как и русские, ставили в знак того, что в избе никого нет) и с этим таганом обойти вокруг юрты, приговаривая по-остяцки: "Выходи прочь, теперь я буду тут жить". Если не отстукать эти углы, то нечистый выгонит» (Неклепаев И. Я., 1903. С. 75).

Эти меры не всегда приносили пользу. К. Д. Носилов описал заброшенное вогульское селение («пауль») на р. Манья, притоке р. Ляпин, которое было покинуто при следующих обстоятельствах: «Боги их за что-то невзлюбили, стали преследовать, народ начал вымирать, и в какие-нибудь 10–15 лет от большого пауля остались только четыре семьи. Но и этих выжили оттуда злые существа. Как только наступит ночь, в юртах становится беспокойно, слышатся шаги, потрескивания, сбрасываются со стен вещи, трещит, словно от мороза, летом крыша, собаки бесцельно носятся с лаем вокруг, люди боятся выйти во двор, и благодаря этому обстоятельству те, кто остался еще жить, решили перенести жилье на другой берег» (Носилов К. Д., 1904. С. 14).

Похожая бесовщина отмечена и в других районах Урала и Сибири, а также в соседних казахстанских степях. «На местности Караул-Кильды Сагиз-Уильской волости, — писал более ста лет назад М. А. Леваневский, — существует целый ряд землянок, которые брошены их обитателями… Только что заперли двери, погасили лампу и улеглись спать, как дверь хлопнула, лампа зажглась сама собой, и в землянке от одной стороны к другой движется какая-то тень. А то среди ночи в землянке станет светло, как днем, и видно движение уже не одной, а нескольких теней. В другой, в третьей землянке, в целом ряде их — одно и то же. Вот уже