Шрифт:
Закладка:
— Девушка, вы что хотите? — раздался из-за стола строгий молодой голос, принадлежащий белокурой куколке лет двадцати, в белой кружевной блузке и темном сарафанчике.
— Добрый вечер, я звонила вам полчаса назад. Я бы хотела записаться на курсы.
— Пожалуйста, — приветливо мигнули голубые гладки, — проходите. Паспорт принесли?
«Какая вежливая девочка, — умилилась Васса, — я Думала, такие в госзаведениях уже давно вывелись». Нет, положительно «Икар» начинал ей нравиться. Хлопнула входная дверь. В комнату вошел мужчина. Хорошее интеллигентное лицо, чеховская бородка. И бестолковая голова — так же рвется в самоубийцы. Как и Васса, как и все остальные, выставленные железной рукой куколки на автолюбительском старте. Вассе и «бородке» здорово повезло — они завершили собой тридцатиштучный список. Прием кандидатов в мастера вождения закончился. Василиса написала заявление, получила от куколки с символическим именем Надежда ЦУ (куда платить и сколько, когда ждать от нее звонка и пр.) и с чувством выполненного долга отправилась к своим истомившимся по хозяйке креслу, Бату и домашнему уюту. У выхода она столкнулась с еще одним чудаком, рвущимся освоить азы управления железным счастьем. «Опоздал, милый, — с чувством превосходства подумала новоявленная курсистка. — У нас прием закончен. Уже всех сосчитали». Ощущение избранности оказалось приятным, что не понравилось демократичной Вассе. Она устыдилась собственной зарождающейся кастовости и спустилась в реальный мир. «Ты больно-то нос не задирай, не с чего!»-поставила себя на место «избранная» и двинула вперед, то есть назад, домой, откуда и пришла.
Остаток вечера сюрпризов, слава Богу, не выдал, Около десяти вернулся с работы Влад, возбужденный и голодный как волк. Он был в восторге от снятого материала, половину которого уже просмотрел. Особенно восхищался каким-то уникальным дедком-сваном, пропустившим через свои волшебные руки кучу незадачливых горцев. Бедные земляки с завидным упорством сваливались вниз с гордых скал. Бедолаги получали серьезные травмы позвоночника, что влекло за собой крупные неприятности. А этот восьмидесятилетний самоучка, помяв в своих немощных (?!) руках бесчувственные тела горе-прыгунов, ставил их на ноги, возвращал активность и благословлял на дальнейшие подвиги.
— Такой колоритный дед! Мы его обязательно оставим в кадре. Представляешь, малыш, у него восемнадцать детей! У старших — бороды, а младшие — ровесники внуков!
— Горный воздух, Владик, козье молоко и здоровый образ жизни не дают гаснуть мужской силе, — философски заметила жена и похвасталась: — А я в автошколу записалась!
— Иди ты! — не поверил Влад. — Когда ты успела? Мы ж только сегодня приехали!
Она ему и поведала — за жасминовым чайком — о скудных событиях сегодняшнего дня, самым ярким из которых было посещение «Икара». Про телефонограмму робкого старпома, естественно, «забыла». Мужа надо беречь: меньше знает — крепче спит. Уже лежа в постели, на удобном плече Влада, вспомнила мгновенную боль, пронзившую ее в ванне. «Спазм сосудов, — решила Васса, — реакция на перемену климата». Сосуды у нее действительно были слабые, мама вбивала это в голову с детства. «Надо сокращаться в курении», — подумала она. И заснула.
Во сне Василиса Поволоцкая мчалась в ярко-красной машине, небрежно дымя сигаретой, и все гаишники, почтительно вытягиваясь, отдавали ей честь.
Глава 15
Вы не слышали, как в ноябре поют в Москве соловьи? Бедные, вы не слышали-любовь! Для Юли соловьи залившись, самозабвенно выводили рулады и трели. Им подпевали лирохвосты, жаворонки, ласточки. Все четыре тысячи видов певчих птиц, взявшись за крылышки, образовали вокруг Батмановой дружный хоровод и водили его туда-сюда, создавая музыкальную, яркую, веселую карусель, в центре которой билось и звенело ошалевшее Юлино сердечка А погода? Она выглянула в окно. Мягкими капельками шелестел осенний дождь. Но и он был не одинок — в дуэте со снежинками. Дружные парочки покрывали черно-серую московскую гладь — тротуары, дороги, аллеи, делали легкий привал на верхушках деревьев, оседали на зонтах прохожих, на машинах, услужливо подставлявших усталым путешественникам свои широкие спины, дескать, отдохните, родимые, с облаков до земли не близок путь. Одним словом, погодка была чудненькая. Мокровато, правда, сыровато немножко, но de gustibus non est dis-putandum[16]. Кому-унылая пора, кому — очей очарованье. «Так, где тут у нас зонтик, куртка, сапоги?» Юля достала из встроенного шкафа черные сапоги (молодец, не поленилась летом в ремонт сдать — теперь как новенькие), куртку из плащовки и зонт, бабушкин подарок. Экипировалась полностью — никакие осадки не страшны. Да они ей и так не страшны, если честно, хоть бы хны, к лицу даже. Влажный воздух только прядки лучше завивает, никакой парикмахер так не уложит.
Уже закрывая дверь, она услышала телефонный звонок. Возвращаться — плохая примета? «Чушь!» — фыркнула Юля и, конечно, снова-здорово переступила порог.
— Алло, это я. Доброе утро!
Господи, какая умница, что вернулась!
— Доброе утро, Юр!
— Ты спешишь?
— Нет, я кофе пью. («Господи, что ж я все время при нем вру-то?!»)
— Юль, а как ты смотришь на то, чтобы вечером повидаться?
— Положительно! — восхитилась она.
— Значит, договорились. Куда и когда за тобой подъехать?
Ассреж лихорадочно стала подсчитывать: так, съемка начнется в час, слава Богу, в павильоне. Павильон заказан до шести. Пока туда-сюда — в семь она будет свободна. И гори Федяев синим пламенем, надумай он ее задержать!
— В семь я буду свободна. Подъезжай к главному входу телецентра. Только не к маленькому, ОТРК, а к большому. Я буду у входа. — И, не удержавшись, поддела: — Не заблудишься? — А если честно, просто хотелось потянуть разговор.
— Тебя, солнышко, я найду, где бы ты ни пряталась. Так что учти это и не пытайся скрыться из моей жизни. — Голос в трубке, спохватившись, что выдал слишком много, заторопился: — Все, Юль, договорились. В семь — у входа в телецентр. До встречи!
— Пока, — пролепетало «солнышко».
Боже мой, как долго она пользовалась этим телефоном и не знала, что он — волшебный! Колдовской! Не просто аппарат, связывающий голоса людей, а маг, чародей и ее, Юлин, благодетель. Она поцеловала кудесницу-трубку и бережно опустила ее на рычаг.
Не успела Юля бросить сумку на свой рабочий стол, зазвонил внутренний телефон.
— Юлька, ты
