Шрифт:
Закладка:
Мужчина сбился.
– И вы просыпаетесь? – Вопрос прозвучал участливо.
– Да.
– А боль?
– Её нет. Но есть жгучее понимание того, что боль только что ушла. А когда была – она была смертельной. Я помню её, когда просыпаюсь. Не ощущаю, но помню, как страдал в ту секунду, когда копьё ударило в грудь.
– А что вы чувствовали на мосту, во время сражения с… с расплывчатой фигурой?
– Сначала я был спокоен, я был на охоте, можно сказать – на работе. Я ждал встречи, но, когда фигура появилась, меня окутал страх. Сначала – ощущение того, что дело проиграно, горькое разочарование, а потом – страх.
– Понятно.
– Но такие видения посещали меня сначала. – Мужчина вздохнул. – Потом стало хуже.
– Что вы имеете в виду?
– Через некоторое время я стал бояться мостов. Любых. Трясся, даже когда проезжал на машине, а уж пешком не ходил ни разу. Я знал, чем всё закончится, и всегда старался их обходить. Мне казалось, что стоит выйти на мост – и случится то, что я не смогу предотвратить. Что меня ударит копьё. Хоть днём, хоть ночью. На любом мосту. А это очень больно – когда копьё бьёт в грудь.
– Вы пробовали не выходить на мост и не искать его – в своих снах?
– Я… – Мужчина помолчал, затем грустно улыбнулся и признался: – Пробовал. Тот я, который охотник, этого не одобрял, ведь он обязан идти на мост, но, когда я, который я, окончательно понял, что на мосту я обязательно умру – возникла мысль убежать. Я разворачивался и со всех ног бежал прочь. Иногда бросал саквояж, иногда – нет. Иногда терял шляпу, иногда – нет. Я мчался, не разбирая дороги. Бывало, падал, разбивая колени и руки. Бывало, слетал с дорожки, бежал среди кустов и ветки били меня по лицу. Но как бы сильно я ни бежал, через некоторое время я вновь оказывался на дорожке парка. Если бросал саквояж – держа его в руке, если терял шляпу – чувствуя её на голове. И мне вновь предстоял путь через парк, только не уверенный, спокойный, а полный ощущения приближающейся смерти. Я знал, что иду на смерть, и постепенно мой сон стал целиком состоять из кошмара. Из двух кошмаров: ужаса ожидания и ужаса смерти. Я стоял перед парком. Я стоял перед мостом. Стоял долго и понимал, что не проснусь, пока не сделаю шаг. И это тоже становилось диким испытанием – ощущать, что не можешь проснуться, пока не сделаешь нечто такое, чего не хочешь делать. Я боялся не проснуться, поэтому всегда шёл. Понимая, что умру. Я стал бояться засыпать, но не спать невозможно. Да и сон приходит не часто, не каждый день. И, наверное, только поэтому я до сих пор не сошёл с ума.
– Я вас понимаю. – Очень-очень проникновенно.
– При всём уважении – не уверен. – Мужчина вздохнул и повторил: – Не уверен.
Быстрый взгляд. Короткая пауза. И следующий вопрос:
– Скажите, а заброшенный парк, он каждый раз тот же или меняется? И повторяется только мост?
– Действие моих снов происходит в одном и том же месте…
– В знакомом месте?
– Я как раз хотел об этом рассказать, но вы меня перебили.
– Извините. Этого больше не повторится.
Мужчина помолчал, видимо вновь настраиваясь на искренний разговор, из которого был выдернут поспешным вопросом, после чего продолжил:
– Я узнал парк и мост сразу, хотя был там всего один раз. Очень давно, когда мне было лет десять, может, одиннадцать. В то лето родители возили меня на экскурсию в усадьбу Середниково, которая когда-то принадлежала родственникам Лермонтова. И там, в стороне от усадьбы, по старой дороге в церковь, есть мост, который называют Чёртовым. В ужасном состоянии, конечно, но очень красивый. Он мне тогда безумно понравился. А когда я услышал легенду о том, что под мостом живёт нечистая сила, то прям увидел Кощея Бессмертного. И потом мост мне несколько раз снился. – Мужчина замолчал, но убедившись, что его внимательно слушают, продолжил: – В моём сне парк немного другой и мост не такой разрушенный, но это абсолютно точно он – Чёртов мост усадьбы Середниково.
– Вы ездили к нему потом?
– Нет.
– А после того, как начались видения?
– Зачем?
В ответ – внимательный взгляд. И молчание. Внимательный взгляд стал ответом.
– Вы думаете, нужно? – Неуверенно.
– Вы обратились ко мне…
– Потому что три предыдущих специалиста не сумели помочь. – Мужчина горько усмехнулся. – Случай запущенный.
– Просто сложный.
– И очень редкий. Никто не знает, как за меня взяться.
– Многие специалисты не хотят выходить за рамки общепризнанных методик. Даже если они не дают результата.
Намёк получился более чем прозрачным, поэтому сразу же последовал вопрос:
– Что вы имеете в виду?
– Человек – это не капля, а океан. Внутренний мир каждого из нас безбрежен. Это даже не океан – Вселенная, в которой незримыми нитями сплетены звёзды и чёрные дыры, кометы и планеты, Тьма и Свет. Внутренний мир открывает колоссальное количество возможностей для работы, но большинство специалистов предпочитают следовать привычным способам лечения.
– Что значит «привычным»? Известным науке?
– Все методики известны науке. Точнее, все те, о которых я говорю. Но некоторые рекомендуется использовать чаще остальных.
– Потому что они дают лучший результат?
– Что вы только что говорили о результате?
Что его нет.
– Да, я помню. – Мужчина вновь помолчал. – А что говорили вы?
Он намекал на то, что нужно переходить к делу.
– Методика, о которой я хочу поговорить, известна давно и применяется именно в таких случаях. Она не получила широкого распространения, поскольку коллеги считают её опасной.
– Насколько опасной?
– Видения могут остаться с вами навсегда.
– Вы третий врач, к которому я обращаюсь, и результата пока нет. А прошло больше года. Я начинаю привыкать к мысли, что видения останутся со мной навсегда.
– И все говорят, что ваш случай требуют длительной терапии.
– Именно так.
– И будут говорить, в надежде на то, что в какой-то момент привычные способы лечения дадут результат.
– Но я даже улучшений не вижу, – буркнул мужчина. – Всё остаётся на прежнем уровне, а иногда мне кажется, что
