городская дамочка, конечно, но миловидна, волосы густые, фигура еще очень привлекательна, хотя и тяжеловата. Но Анна ведь и не балерина. А такие формы даже делают женщину более женственной.

Вечером хозяйка начала суетиться, зачем-то спустилась в погреб. А когда стало смеркаться, когда они зажгли керосиновую лампу, Семен увидел то, по чему скучал вот уже второй год войны: вареную рассыпчатую картошку под душистым растительным маслом, квашеную капусту с морковью, малосольные огурчики, нарезанное тонкими прозрачными дольками соленое свиное сало, черный хлеб и запотевшую бутылочку водки, еще довоенной, «Столичной».

– Давай к столу, Семен Михайлович, – позвала Анна, поправляя передничек.

Бабенко обратил внимание, что на хозяйке другое платье – не то старое домашнее, ношенное, а более новое и по фигуре лучше сидящее. И платка на голове нет. Волосы причесаны, аккуратно забраны в узел на затылке.

– Спасибо тебе, Семен, – подняв маленькую рюмочку, поблагодарила его Анна. – Ты и правда с золотыми руками родился. Все у тебя спорится, все ладится, за что ни возьмешься. Жена, наверное, не нарадуется такому мужику в доме.

– Один я, Аня, – просто ответил Бабенко, чуть пожав плечами.

– Ну на войне и за порог – так вы все одинокие и холостые, – невесело засмеялась хозяйка.

– Правду говорю, – глядя в окно, ответил Семен. – Зачем мне врать-то. Бобылем был – бобылем, видать, и останусь. Не сложилось как-то до войны, а теперь уж и не знаю. Дожить бы до победы, а там посмотрим. Сын был, да так я его и не увидел. Только получил весточку, что вырос и погиб на фронте. Так что, Аня, моя жена – это вверенная командованием матчасть, за которую я отвечаю. И друзья мои, экипаж мой – вот моя семья. Давай, хозяйка, выпьем за всех одиноких, чтобы жизнь у них сложилась, чтобы не одиночество им впереди грезило, а покой и безмятежное счастье.

– Безмятежное счастье? – повторила Анна, покачала головой, потом медленно выпила водку. – Красиво говоришь, Сеня.

Они долго сидели, подливая водку и не пьянея. Не хотелось им пьянеть. Больно уж вечер хорош был, хотелось верить, что в это село – пусть пока только в него – уже пришел мир, и война не вернется в него никогда. И заживут люди, птиц по утрам слушать будут и коров встречать из стада вечерами. Пить душистое парное молоко и слушать петухов и детский плач у соседей, где сложилась-таки счастливая семья.

Анна всплеснула руками и, взяв тарелку, ушла в сени. Вернулась и поставила на стол снова полную, с капустой. Но села почему-то женщина не на свой стул напротив, а на лавку, рядом со своим гостем. И продолжился душевный разговор, и снова полилась водочка. Заговорили о прошлом, пустились в воспоминания. Анна уже чаще улыбалась, поправляла на плечах и на коленях свое платье. Волосы выбились из узла, и она то и дело поправляла их, прятала прядку за ухо.

И когда женская рука в очередной раз поднялась, чтобы поправить волосы, Семен ее остановил. Прикоснулся сам рукой к женским волосам и осторожно заправил прядку за ухо. Пальцы осторожно провели по женской щеке. Анна замерла, чуть опустив голову – то ли к прикосновениям мужчины прислушивалась, то ли к себе самой. И когда Семен заметил, что женщина прикрыла глаза, он наклонился к ней, притянул к себе ее тело, ставшее податливым и мягким, и коснулся губами ее губ. Хозяйка прижалась к нему, с легким стоном сжала пальцами руку мужчины. Он принялся осыпать ее долгими мягкими поцелуями, задерживаясь на ее сладких послушных губах. Целовал губы, лицо, глаза, щеки. Анна подставляла ему все, что он хотел поцеловать, и только глубоко дышала, соскучившись по мужской ласке, по уважительному нежному отношению, по настоящему работящему мужчине, который и поработать может, и приласкать женщину по-настоящему.

Семен уже не мог остановиться, чувствуя, что желание переполняет его. Где-то на границе осознанности и сумасшествия трепетала и горела мысль, что Анна не против, что она с самого начала задумала этот ужин благодарности, чтобы потом случилось это. Что она хочет, что истосковалось, изголодалось по мужским рукам ее тело. И он целовал ее, прижимал к себе, нежно гладил по спине и плечам. Его рука легла на женскую грудь, сжала ее. Семен почувствовал, как Анна выгнулась, как дрожит и горит желанием. Он расстегнул ей платье, забрался рукой в жаркое таинственное пространство. Семен не выдержал.

Потянув Анну с лавки, он поднял ее и повлек к занавеске, где располагалась ее постель. Поглаживая женские бедра, он поднял подол платья и стащил его с Анны через голову. Сердце зашлось от нежности, Анна, смутившись, скользнула под одеяло. Торопливо раздеваясь, он успевал говорить нежные слова.

Горячее обнаженное тело женщины, которого он не касался уже несколько лет. Ему вспомнились все женщины: и Оксана, и те, кто был после. Их было не много, но все они отличались друг от друга. И теперь вот Анна – с ее стонами, с горячими сильными руками и такими же горячими и сильными бедрами. Бабенко окунулся в жар ее тела, во влажную страсть, и забыл обо всем на свете. Даже о войне.

Глава 9

– Быстрее, быстрее! – торопил Соколов красноармейцев, менявших каток. – Сбивайте зубилом, потом вставим заклепку и забьем кувалдой! Сейчас неважно, пусть каток будет несъемный. Срежем его автогеном потом в своей мастерской. Сейчас он просто должен крутиться.

Несколько бойцов под руководством Логунова меняли три трака на размотанной гусенице. Еще двое бойцов помогали Омаеву снаряжать магазины патронами, которые на полуторке привезли из штаба бригады по распоряжению майора Нестерова. Неполный комплект снарядов лейтенанта не беспокоил. Впереди предстоял не долгий бой, не оборона и не наступление. Стычка с тремя тяжелыми танками завершится всего несколькими выстрелами с обеих сторон. Или «Зверобой» выйдет победителем, или его подобьют. Но все случится быстро.

– Коля! Бочкин! Иди сюда! – позвал Соколов. – Пойдем проверим и дольем масло в двигатель.

Работа кипела, но Алексей понимал, что потерянные ими три часа дадут немцам преимущество, и настигнуть их сегодня, возможно, и не удастся. И если двенадцать танков еще можно выследить на бескрайних просторах полей и лесов, то три танка оставляют меньше следов и издают меньше звуков. Их не так легко выследить даже с самолета.

Когда Соколов понял, что все работы по ремонту и подготовке к бою танка завершаются, он снова уселся за карту. Если задача, стоящая перед группой танков, которую они сегодня разгромили под Поповкой, именно та, о которой они догадываются, то что