Как только ко мне подошел Даррелл, Макс отстранился. Сейчас он стоял позади всех, улыбка его померкла. Он взглянул на меня в последний раз и, развернувшись, направился к выходу.

Кажется, я чем-то расстроила его. Дело в Майке и его собственническом поцелуе?

Нет. Не может быть. Ведь тогда это означало бы, что Зверь что-то испытывает ко мне и, увидев нас с Майком вместе, начинает ревновать. На самом деле я просто развлечение, развлечение не ревнуют. К нему вообще ничего не чувствуют.

– …да, Пауэлл завел эту третью шайбу круто! «Короли» сразу подрастеряли настроя, – засмеялся Сойер, а за ним и все остальные.

Тот, о ком они говорили, уже давно ушел и не мог слышать этих восхваляющих речей.

– Ник, а в бар идет вся команда? – спросила я.

– Не-а, Кит, Венс, Леви возвращаются домой прямо сейчас, – перечислял Эшбрук всех женатых игроков. – Хадсон получил травму, а, ну, еще Пауэлл отказался. Он вроде как встречается с кем-то другим.

Встречается с кем-то другим? Неужели с девушкой?

От этой мысли я почувствовала тяжесть в животе.

Парни двинулись на выход, а я шла рядом с Майком, который разговаривал с Назаровым.

Я дернула своего парня за рукав, заставляя его взглянуть на меня.

– Давай перекусим, перед тем как идти в бар? Я такая голодная, а там наверняка не поешь нормально.

Майк вскинул брови.

– Малышка, мы же идем командой. Парни не очень хотят, чтобы при праздновании победы была девушка, – сказал он.

Я ошеломленно выдохнула.

– Что за бред? Чем я помешаю им?

– Детка, не злись. Просто это только для команды, – объяснил он.

– Я часто ходила в бары с тобой и твоей старой командой, чем это отличается-то?

– Перри, вечер без девушек и точка, это не мое решение, – вспылил он, а затем подошел и попытался обнять меня, но я отстранилась. – Перестань, я терпеть не могу, когда ты вредничаешь. Займись чем-нибудь в номере, закажи ужин, посмотри телек или можешь вернуться в Нью-Хейвен.

– Да, именно так и сделаю, пока ты будешь развлекаться, – спокойно, скрывая внутреннее негодование, ответила я, а затем зашагала к выходу с арены. Майк ничего не понял и продолжил разговаривать с парнями, обсуждая самые блестящие моменты игры.

Получив куртку в гардеробной, я вышла на улицу. Нужно было взять такси и отправиться в отель, но я ждала, пока Майк закончит разговаривать с Назаровым. Рядом стоял Эшбрук, и меня переполняло такое сильное раздражение, что я решила подойти к нему и спросить, почему же сегодня они решили провести вечер без посторонних.

– Ник, – позвала я, подходя к нему вплотную.

– Да?

– Почему я не могу пойти с вами?

Он моргнул несколько раз и взглянул на Остина Стоуна – защитника команды. В его взгляде было такое смятение, что я уже обо всем догадалась сама.

– Почему не можешь? – спросил Ник.

Я решила удостовериться наверняка.

– Парни не против, если я пойду с вами в бар?

– Не-а, почему бы им быть против? – хмурясь, спросил Стоун, опережая Эшбрука.

Вот как? Значит, команда не против того, чтобы я пошла. Против Майк, и он солгал мне. Хочет, чтобы я сидела в номере или вернулась домой? Разбежался! Я слишком редко бываю в Нью-Йорке, чтобы упускать такое. Я найду, чем развлечь себя этим вечером.

Глава 21

Макс

Лед был моей жизнью. Я попал в этот спорт в раннем детстве благодаря отцу, который мечтал сделать из меня легенду хоккея. Это то, что я любил теперь, мой дом и мое царство, моя жизнь. Я чувствовал себя хозяином на арене, и не важно, играли мы на чужой территории или на своей. Во время игры во мне горел огонь, коньки становились продолжением моих ног, и это лучшее чувство из всех изведанных мною ранее. Когда игра оканчивалась, мы возвращались в раздевалку и снимали экипировку, я чувствовал неустойчивость в ногах, а все потому, что не было коньков.

Одетые в джерси цветов нашего клуба и кепки люди прыгали и радовались, когда мы побеждали. В начале карьеры я любил видеть такую картинку, но сейчас это стало обыденностью. Однако сегодня что-то изменилось. После громкого поражения «Королей» я вдруг не почувствовал того удовлетворения, которое испытывал раньше. Мой взгляд блуждал по трибунам. Я искал кого-то, и когда увидел в толпе рыжеволосую проблему с зелеными глазами, то понял, что, сам того не ведая, искал именно ее. Перри Утконос Митчелл – девушка, которая лезет в мои мысли каждый раз, когда я остаюсь наедине с собой.

Мне всегда было плевать на то, кто смотрит на меня. Никогда за всю свою хоккейную карьеру я не пытался игрой произвести на кого-то впечатление. Но сейчас все было по-другому. Я играл, зная, что она будет смотреть. К тому же Перри не была простой хоккейной зайкой, она разбиралась в хоккее и с легкостью могла ткнуть меня носом в мои же ошибки. Это чувство не давало мне расслабиться всю игру. Ее мнение, а может, даже одобрение, было важно для меня.

Я недолюбливал Даррелла, но сегодня у меня появилось настойчивое желание врезать ему только за то, что он целовал Митчелл. Мы разговаривали с Утконосом после игры. Но тут появляется он и бесцеремонно вторгается в наш разговор, показательно целуя ее. Помечая свою территорию. Меня в тот момент охватила такая ярость, что я едва мог себя контролировать. И, возможно, я все-таки прошелся бы пару раз по его ребрам, если бы мой отключившийся мозг не вспомнил, что она его девушка.

Рыжая бестия, болтливая, навязчивая, упертая как маленький баран и не видящая вообще никаких рамок, и в то же время нежная и хрупкая как цветок магнолии. Я не мог перестать думать о ней, мне хотелось слушать ее болтовню и хотелось, чтобы она навязывалась мне.

Я хотел ее. Черт, да я чуть не умер в тот благотворительный вечер. Мои яйца каменели от одного ее взгляда, а когда мои пальцы были глубоко внутри нее, рядом со всем бомондом Нью-Хейвена, я чуть не кончил в штаны. Это мои прикосновения сводили ее с ума, это из-за меня она задыхалась и подавляла стоны. Не из-за гребаного Даррелла.

Я хотел ее, однако не мог просить ее избавиться от придурка. Это было бы нечестно. У меня не было к ней никаких чувств, кроме симпатии и желания. Да, она практически не раздражала меня в последнее время, но этого мало. Кроме того, я не искал себе девушку. Мне не нужна была пара. Все это дерьмо вроде отношений не для меня.

– Повторить, – попросил Даллас симпатичную девушку-бармена, и та подала ему новую порцию виски.

Даллас Белл – один из моих самых близких друзей. Канадец по рождению, он был задрафтован «Атлантами Лос-Анджелеса» в одно со мной время.