Шрифт:
Закладка:
Карл Петер Тунберг жаждал вырваться с Дэдзимы. Шведский ученый-натуралист прибыл на остров в августе 1775 г. на борту корабля Голландской Ост-Индской компании в качестве нового хирурга торговой фактории. Сразу же по прибытии он намеревался заняться сбором образцов экзотических растений японских островов, но, к своему великому разочарованию, обнаружил, что перемещения иностранцев по стране существенно ограничены. «Мне до глубины сердца огорчительно видеть этой редкой красоты холмы, возделываемые трудолюбивыми японцами… не имея свободы быть там», – жаловался Тунберг в письме другу. Остров Дэдзима, соединенный с городом Нагасаки небольшим мостом, состоял всего из двух улиц, застроенных деревянными домами и складами, среди которых притулилось здание, где работали японские переводчики. Тунберг приуныл. Он учился у Карла Линнея в Уппсальском университете и рассчитывал первым применить систему классификации Линнея с биноминальной номенклатурой к японской растительности. Но достичь этой цели было невозможно: он был прикован не то что к Нагасаки – к острову Дэдзима. «Я никогда не был ограничен столь узкими рамками, никогда не был менее свободен, никогда не был более оторван от моей любимой флоры», – сетовал швед{289}.
Вскоре Тунберг понял, что ему нужно завести друзей среди японцев. Он принялся каждый день захаживать в гости к японским переводчикам. На его удачу, многие из них имели медицинское образование, хотя официально числились помощниками по торговым вопросам. Японские врачи часто учили голландский язык, чтобы читать европейские труды по естественной истории и медицине. На японцев произвели впечатление познания Тунберга, особенно его советы по новым методам лечения различных болезней, включая использование ртути для избавления от сифилиса, повально распространенного в то время в Японии. (К сожалению, этот способ не столько лечил, сколько калечил.) Кроме того, Тунберг привез с собой небольшую коллекцию экзотических образцов – например, приобретенный на Яве рог носорога, – которые он хотел обменять на местные диковины{290}.
В конце концов один из японских переводчиков, Сигэ Сэцуэмон, согласился помочь Тунбергу. В обмен на книги и медицинские советы он пообещал снабжать шведского натуралиста образцами с больших островов. Это было невероятно рискованным делом, учитывая суровость наказания для всех, кого ловили на контрабанде. Каждый день Сигэ переходил по мосту на Дэдзиму, отчаянно надеясь, что охранники не станут обыскивать его сумку, набитую семенами и засушенными растениями. Вечерами Тунберг приходил в здание, где работали переводчики, и они с Сигэ быстро обменивались под столом своими свертками, тревожась, как бы их не заметили. Тунберг был в полном восторге: Сигэ достал для него множество «красивых и редких растений, ранее неизвестных нам и растущих только в этих землях». Сигэ приносил ему не только образцы, такие как семена японского каштана, но и гравюры из японских книг по естественной истории{291}.
Но многое узнать о стране благодаря лишь одному человеку было невозможно, и Тунберг по-прежнему мечтал исследовать Японию самостоятельно. И, к счастью для шведа, такой шанс выпал ему в марте 1776 г. Каждый год Голландская Ост-Индская компания отправляла делегацию к сёгуну в Эдо. Так Тунбергу впервые разрешили покинуть ставший ему домом крошечный остров… но его вновь ждало разочарование. Как выяснилось, ему предстояло ехать в норимоно – просторной кабине на носилках наподобие индийского паланкина, которую несли слуги. Тунбергу не разрешалось даже выходить из норимоно без дозволения японских охранников, а о том, чтобы гулять где заблагорассудится, не могло идти и речи. Можно лишь представить, как он досадовал: все 1200 с лишним километров пути от Нагасаки до Эдо, занявшего несколько месяцев, ему пришлось просидеть в тесной и тряской кабине, наблюдая за прекрасными пейзажами только через окно. Он использовал любую возможность, чтобы выбраться из норимоно и собрать несколько образцов. Во время перехода через гору Хаконе неподалеку от Эдо ему даже удалось ненадолго улизнуть от охранников и обследовать заросли, пока его не нашли и не заставили вернуться в норимоно. В итоге Тунберг сумел собрать 62 вида растений, ранее неизвестных в Европе, включая японский клен{292}.
По прибытии в Эдо Тунберг явился ко двору сёгуна. По этому случаю он облачился в черную шелковую мантию с золотой отделкой, похожую на традиционное японское кимоно. С одной стороны, церемония ему понравилась и он был рад, что выбрался с Дэдзимы, а с другой – он вновь оказался взаперти. Вместе с остальной делегацией Голландской Ост-Индской компании его поселили в маленьком домике недалеко от замка. Им не разрешалось гулять ни по Эдо, ни даже по окрестностям замка. Но Тунберг сделал все, чтобы выйти из положения. При дворе он сдружился с двумя влиятельными японскими врачами – их звали Накагава Дзюнъан и Кацурагава Хосю. Оба свободно владели голландским, а также состояли в группе, занимавшейся переводом одного из первых европейских учебников анатомии на японский язык. В течение месяца Накагава и Кацурагава ежедневно посещали Тунберга, обсуждая с ним новейшие медицинские теории из Европы, а также делясь своими знаниями о природном мире Японии. Накагава преподнес Тунбергу «небольшое собрание лекарств, минералов и свежих растений», указав японское название каждого из них. Он также подарил шведу копию книги «Великолепие Земли». Эта книга, изданная в Эдо в начале XVIII в., содержала изображения сотен японских растений, а также советы по их правильному выращиванию.
Через месяц делегация отправилась в Нагасаки. На обратном пути Тунберг посетил ботанический сад в Осаке, полный «редчайших кустарников и деревьев, высаженных в горшках». Он даже уговорил директора сада продать ему несколько образцов, включая японскую саговую пальму. (Это также было незаконно: как отметил Тунберг, вывоз этого растения из страны был «строжайшим образом запрещен».) В ноябре 1776 г. Тунберг сел на корабль Голландской Ост-Индской компании, направляющийся в Европу, и покинул Японию. Несмотря на все препятствия, ему удалось собрать обширную коллекцию японских растений и книг. В общей сложности он привез в Европу более 600 образцов: эта коллекция и легла в основу его труда «Флора Японии» (1784), принесшего ему научную славу. Система классификации Линнея в нем впервые была применена к японской растительности. Вскоре после публикации книги Тунберг получил должность профессора медицины и ботаники в Уппсальском университете, которую некогда занимал сам Линней{293}.
На первый взгляд «Флора Японии» выглядела как типичный для того времени европейский труд по естественной истории. Однако при более внимательном рассмотрении в нем можно увидеть отчетливые следы пребывания Тунберга в Японии. Для многих растений указаны не только названия на латыни, но и традиционные японские названия. Так, японской саговой пальме Тунберг дал латинское название Cycas revoluta, указывающее на то, что она относится к тому же роду, что и другие пальмы, растущие по всей Азии. Но вместе с тем он отметил, что в Японии эту пальму называют сотэцу. Об этом он, разумеется, мог узнать только от японских натуралистов, с которыми встречался в Нагасаки и Эдо. В свете этого «Флора Японии» Тунберга может служить прекрасным примером того, как развитие науки в XVIII в. опиралось на обмен знаниями между различными культурами. С одной стороны, это была работа европейского натуралиста, расширяющая систему классификации Линнея на восток – на растительный мир Японии. С другой стороны, Тунберг не смог бы написать эту книгу без помощи японских натуралистов, которых встретил во время своих путешествий{294}.
V. Заключение
Повторимся: чтобы составить наиболее полное представление об истории современной науки, ее следует рассматривать через призму ключевых событий глобальной истории. В случае с естественной историей таким событием стало расширение мировой торговли в XVII–XVIII вв. Этому расширению способствовал рост европейских империй. Служащие торговых компаний, таких как Королевская Африканская компания и Британская Ост-Индская компания, возвращались в Европу с коллекциями образцов из дальних стран. В тот же период европейские
