фотосессии. Владелец фотоаппарата кричал, что у него всего два кадра осталось на плёнке.

— И нас подождите! — прозвучал крик Бубко, который бежал сломя голову со стороны перрона аэропорта.

Его бригада вернулась с Мосамедиша.

— Когда успели? — удивился я, усаживая перед собой техника.

— Сергеич, перед вами сели, — радостно обнимал меня другой представитель инженерно-технического состава.

Бубко в двух словах рассказал, как им и передовой группе ангольских техников удалось за минимальное время подготовить кубинские МиГи к повторному вылету.

— Маленький трудовой подвиг, что сказать, — похлопал я по плечу Вениамина.

— Вон тот 26й нас привёз, — указал он на транспортный самолёт на перроне, вокруг которого крутилось много народу и стояло несколько автомобилей.

— Похоже, не вы одни на нём летели, — заметил я, предчувствуя прибытие гостей из столицы Анголы.

— Да было там несколько типов. Жаловались, что можем опоздать к началу операции. А мы им говорим в полёте, что она уже в самом разгаре, — засмеялся один из коллег Бубко.

— А самый мордатый сильно расстроился. Пошёл в кабину, чтобы поторопить экипаж, но мало что изменилось, — рассказал Вениамин.

В последний момент я вспомнил, что не хватает рядом с нами Штыкова и Совенко, а также двух других начальников — Дель Потро и Эбо. Попросив Фронте подержать мой шлем, в который я вложил шлемофон, планшет и другие принадлежности, я рванул к начальникам.

— Товарищи командиры, прошу вас пройти для фотографирования, — подбежал я со спины к Совенко.

— И правда. Столько времени здесь и не одного снимка, Борисыч, — поддержал меня Штыков.

Тимур Борисович с недовольством посмотрел на меня. Видимо, мне «посчастливилось» прервать какую-то пламенную речь нашего полковника.

— Хороша идея. Вы как, Жозе? Анхель? — спросил Совенко у своих коллег.

Не сразу появился энтузиазм у ангольского и кубинского начальника. Тем не менее огромное число народу с трудом влезло в кадр. Пожалуй, после моего выпускного — это самая классная фотка, которую бы я хотел иметь у себя дома. Осталось только свой дом ещё приобрести.

Фотографирование прошло успешно, но на этом «официальная» часть не закончилась. На стоянке появился известный автомобиль с неизвестными людьми.

Совенко, конечно, узнал в этих двух упитанных людях какие-то важные фигуры, а вот мы нет.

— Родин, как думаешь, чем эти ребята занимаются? — спросил у меня Гусько, когда увидел, насколько упало настроение у Совенко при виде двух господ.

— Поздравить, наверное, приехали. Представления на шоколадные медали взять, — сказал я, заметив, что подъехали эти гости со стороны перрона, на котором стоял Ан-26.

— Техники рассказали, что с ними летели. А этот «аник» с Луанды к ним прилетел, — подытожил наши рассуждения Костя.

На посадку зашли два Ми-25 и один Ми-8, и медленно порулили на свои стоянки.

— Потом он катапультировался и, я надеюсь, его сюда привезут скоро, — всё ещё продолжал делиться впечатлениями о бое Марк.

И, похоже, что его предположения о сбитых ЮАРовцах могут оправдаться. Слишком много народу бежит к вертолётам сейчас.

— Точно! Пошли, мужики. Посмотрим на представителя «высшей» расы, — позвал Марк за собой Ренатова и Бардина.

Савельевич уже о чём-то разговаривал со Штыковым и не видел момента, когда прилетел вертолёт. Я попробовал привлечь их внимание к столь быстрому перемещению ангольцев к стоянке вертолётов, но у Гусько и подполковника дела были поважнее.

— Зачем тебе сбитый лётчик, Марк? — спросил я.

— Да… просто, — улыбнулся Барсов. — Я из иностранных лётчиков только кубинцев, ангольцев и афганцев видел. А тут — империалисты! Лучшая армия на континенте.

— Ты сравниваешь себя с лётчиками ЮАР? Ладно бы с американцами, но имей совесть, — сказал Дамир Ренатов. — Наша подготовка гораздо сильнее.

— Да. Уважать любого противника нужно, но нужно понимать, что без наших ангольских и кубинских товарищей победы могло и не быть, — ответил я.

— Тогда нечего на него смотреть. Пошли, чего-нибудь выпьем, — сказал Барсов у которого загорелись глаза.

— Кхм! — громко покашлял я. — Компанеро Марко, память у тебя, смотрю, как у рыбки.

Барсов виновато улыбнулся и замахал руками.

— Серёга, оговорился. Воды попьём! — сказал Марк.

Товарищи прошли мимо меня, а я отчего-то остановил свой взгляд на винтокрылых машинах.

Вертолёты зарулили на стоянку. Не выключая двигателей, боковая сдвижная дверь открылась и из грузовой кабины стали выпрыгивать кубинские солдаты. Вокруг них тут же скучковались пара десятков ангольцев.

Среди них были и лётчики, и техники, и другие военные, работающие на аэродроме. Остановились рядом даже машины топливозаправщиков и аэродромных пусковых агрегатов. Водители этих автомобилей выскочили, даже не закрыв дверей.

Я быстрым шагом устремился к вертолётам. Местные органы госбезопасности должны были быть уже здесь по идее, но никакого спецтранспорта или людей в костюмах.

Из вертолёта достали двоих светловолосых парней европейской внешности. Обмундирование на них было лётное. Кажется, и правда привезли сюда пленных пилотов.

— Где… как его… секуранца? Видел секуранца? — спросил я у одного из ангольских лётчиков, которого догнал.

Секуранца — местный аналог КГБ в Анголе. Официальное название — Министерства государственной безопасности Народной Республики Анголы.

Ответа от местного не последовало. Вместо слов, я увидел глаза полные ярости и злобы.

Кубинцев быстро оттеснили от двух белых. В сторону полетели нашивки пилотов, часы и какие-то куски ткани. Среди громких криков на португальском можно было услышать отдельные слова на английском.

Кажется, сейчас над этими лётчиками состоится «народный суд». Их двоих просто растерзают сейчас.

Глава 19

Кубинские солдаты беспомощно пытались образумить ангольцев, но те продолжали спрашивать с южноафриканцев «по полной». Мимо меня пробегал Мадейра, но я успел схватить его за плечо и не дать ворваться в толпу.

— Мештре, пусти! Он должен быть наказан, — попытался вырваться ангольский лётчик.

— Его накажут, но как именно, не нам решать, — ответил я и быстро рванул к самому центру схватки.

Термин «схватка» здесь не очень подходил. Это было настоящее избиение. И с каждой секундой шансов выжить у ЮАРовцев было всё меньше и меньше.

Если сейчас не вмешаться, парням придёт конец. Согласен, что у каждого ангольца есть причина ненавидеть пилотов противника. При нанесении ударов они не сильно разбирались — мирные это поселения или позиции правительственных войск. Да и сам режим апартеида в ЮАР в эти годы говорил о том, что нет у этих «белых»