— Странное дело, Сергей. Как тебе подобный план в голову пришёл? — спросил Тимур Борисович.

— Мы уже попадали в подобную уловку южноафриканцев здесь, — ответил я. — Решил сыграть на их самоуверенности.

Не говорить же ему, что когда-то израильтяне подобное применили в Египте, тем самым сбив несколько наших лётчиков.

— Просто, я участвовал в бою с подобными манёврами в Египте. 30 июля 1970 года навсегда останется в моей памяти, — с некой грустью в голосе произнёс Тимур Борисович. — Нас тоже тогда подловили на самоуверенности, наших запретах, ограничениях и прочем буквоедстве.

Совенко по-отечески приобнял меня и пошёл в сторону Ан-26.

— Тимур Борисович, а может, ящик вернём? На сухую и правда как-то не очень будет личному составу отмечать. Буду следить за ними, — улыбнулся я.

— А кто мне ручался, что больше никаких попоек? — возмутился Совенко.

— Так… я же только про спирт говорил. Ни грамма спирта не будет выпито. Про ром разговора не было.

Полковник попытался что-то сказать, а потом вспомнил наш с ним разговор в курилке. Я правда там про ром, вино и другой алкоголь ему не говорил.

— Родин, ты слишком хитрожопый для старлея. Ну, если только что-нибудь опять выкинете мне, пешком в Москву отправлю. Пошли со мной. Отдам тебе реквизированное имущество.

Настроение у всех улучшилось моментально. Когда мы добрались до гостиницы, на часах было только 11.00. Целый день впереди.

В течение часа был накрыт стол, охлаждён ром. Все собрались отпраздновать победу. Ещё по прошествии получаса, начались песни под гитару. Ренатов где-то нашёл гармошку, которую отдал мне.

Сыграть что-то стоящее у меня не очень-то и получилось, однако я заинтересовался этим инструментом.

— Приеду домой, научусь играть на гармошке, — сказал я, откладывая этот музыкальный инструмент в сторону.

— Мужики, вы хоть что говорите, но мне скучно, — сказал Костя, который уже начинал переходить в состояние «нестояния».

— Ты никуда не пойдёшь, — сказал я, не давая встать моему товарищу со стула.

Но мысль, поданная Костей, стала вирусной. Даже Штыков, который должен был нас ограничивать в приключениях, загорелся идеей развлечений.

— Пошли купаться, — предложил Марк. — Вон озеро за окном, — указал он на огромную лужу перед нашим домом, где вчера купались детишки.

— Это лужа и там много продуктов жизнедеятельности зверей, — ответил я. — Чего вы приключений на пятую точку себе ищете?

— А чего сидеть⁈ — возмутился Гусько. — Никуда не ходим. Лубанго с высоты я уже разглядел. Сколько в Африке, а в океане ни разу не купался. Точно! Есть отличная идея! Надо лететь в Мосамедиш!

Бардин активизировался и обратился ко мне.

— Что скажешь, Серёга? Давай с вертолётчиками ангольцами договоримся. Они нас туда добросят, мы искупаемся и назад, — предложил Бардин.

Услышав это, я понял, что останавливать своих товарищей смысла нет. А раз варианты предотвратить «хаос» отсутствуют, то нужно его возглавить.

Глава 20

Я смотрел за тем, как собирались мои товарищи, и удивлялся их скорости. Они бы так по тревоге вставали, как нагружали в вещевые мешки консервы, фрукты и выпивку. Не забыли и про плавки, а также магнитофон Шарп с кучей батареек. Я сразу сказал, что данное чудо техники таскать не буду.

— А тебе никто и не предлагает, Сергей. Ты в нашем большом и дружном экипаже сегодня лётчик, штурман, бортач и так далее, — похлопал меня по плечу Штыков, надев панаму на голову.

— А бортпроводницы будут, Валентин Николаевич? — улыбнулся я.

— В этом вопросе придётся ждать окончания командировки, — расстроено выдохнул подполковник, присаживаясь рядом со мной.

Марк продолжал греметь банками, Савельевич переворачивал свои вещи в поисках плавок. Только после того, как он перевернул кровать и несколько раз обвинил, что у него их украли, я посоветовал ему посмотреть, что он надел под свои штаны.

— Я, по-твоему, идиот⁈ — воскликнул Савельевич, ресстёгивая пуговицу на штанах, чтобы доказать свою адекватность.

Судя по задумчивому выражению лица товарища майора, его реплика была недалека от истины. Плавки оказались на нём.

— Раньше не мог сказать? — спокойно спросил Гусько.

— Так, ты и не спрашивал, — улыбнулся я.

Вещи были собраны. «На ход ноги» по стопочке выпито, и на дорожку все присели. Штыков тут же подскочил со своего места и стал задумчиво чесать затылок.

— Ты чего, Николаич? — поинтересовался Гусько.

— Мы ж в португальском, как в гинекологии соображаем, — сказал подполковник. — Надо бы одного из переводчиков взять с собой.

Ну, конечно! У нас же маленькая толпа, надо ещё кого-нибудь с собой захватить. Хотя про переводчика Штыков прав. Кто его знает, как там в Мосамедише дела пойдут.

Как и всегда, договариваться пошёл Марк. Естественно, неудачно.

— Барсов, я тебе поражаюсь, — сказал Штыков, поднимаясь с кровати вместе со мной. — Ты с бабами так же?

Я и Гусько слегка улыбнулись, и решили опровергнуть сей факт. Видимо, весь переговорный талант Марка работает только с девушками.

Дверь в комнату открылась, и появился парень в очках. Он выглядел слегка запыхавшимся, будто пытался нас догнать.

— Это… мужики… я… — пытался он нам что-то сказать, но у него это не получалось. — Щас… отдышусь, — сказал парень, зализывая свои тёмные волосы набок.

— Карл, ты куда так спешил? — спросил у него Штыков.

— За вами. Вдруг уедете, — сказал паренёк, опускаясь на стул и поставив спортивную сумку на пол. — Я с вами могу полететь.

— Полететь, Карл⁈ — удивился Ренатов. — Может, не стоит⁈

Костян шепнул мне, что Карл — инженер по строительству и обслуживанию электростанций. Умный, спокойный, но боится летать, как запад коммунизма.

— Стоит. Мне в Мосамедиш надо. Я там быстро кое-что проверю и с вами обратно, — ответил инженер.

— Слушай и запоминай, Карл. В прошлый раз ты говорил то же самое, и что произошло? — спросил у него Бардин.

Оказалось, что инженер очень реагирует на любое изменение высоты в полёте. Даже незначительный подъём или снижение вызывают у него рефлекс. Он начинает сильно икать и потом долго не может успокоиться.

— Я всё рассчитал, мужики. Стопарик водочки, закусочка и приправляю всё это ромом. Защита на пару часов от аэрофобии будет обеспечена, — утвердительно сказал Карл.

— Алкоголь, Карл⁈ Ты решил, что алкоголь