а обувь и вовсе отсутствовала. И в этот момент они оба пошли к детям и отдали им еду, которую получили от меня. После этого, они вернулись к мусорным контейнерам. Похоже, что доброту и самопожертвование нельзя стереть даже самым страшным недугом.

На аэродроме долго нужный вертолёт искать не пришлось. Оказывается, в сторону Мосамедиша есть рейс Ми-8. Он должен отвезти несколько человек для выполнения работ в порту.

Несколько минут и две бутылки «Гавана клуб» понадобились Штыкову, чтобы решить вопрос с лётчиками. Экипаж был смешанный. Командир и бортовой техник — кубинцы, а лётчик-штурман — анголец.

— Оружие сдаём? — спросил я у командира вертолёта.

— Асере, какие проблемы! — улыбнулся лётчик, поправляя солнцезащитные очки. — Держи у себя, но только стрелять по моей команде.

— Принял, — пожал я ему руку и занял место в грузовой кабине.

Пока мы знакомились с моряками, которые следовали в Мосамедиш, экипаж пытался запуститься. И, кажется, возникли какие-то проблемы с аккумуляторами. Так как машину АПА, которая обеспечивает запуск, нужно было подождать, весело разговорились с нашими попутчиками.

— Давно в Анголе, мужики? — спросил Гусько, присаживаясь на скамью рядом с самым высоким из специалистов.

— Второй день. Пролётом через Лубанго в Мосамедиш, — ответил он, почесав свою густую бороду.

Внешний вид наших соотечественников был обычным для советских специалистов в этой стране. Оливкового цвета комбинезон, спортивные сумки и военные ботинки на ногах.

— Не привыкли носить форму? — спросил у них Барсов, весело улыбнувшись.

— Не привыкли, — кивнул бородатый.

Не сильно это ребята похожи на гражданских специалистов, какими их посчитал Марк.

— В порт летим. Сейчас много судов из Союза и Кубы приходят, — рассказывал другой моряк.

— Как вообще обстановка? — спросил другой. — Мы совсем недавно здесь, вот и не знаем, к чему готовиться.

— Сейчас я вам расскажу, — потёр руки Ренатов и, совместно с Барсовым, приступил к рассказам об «ужасах» работы в Анголе.

Посмотрел я на этих моряков и понял, что люди здесь далеко не первый день. Загар и укусы комаров на коже за короткое время не получишь. Да и стёртые каблуки немецких военных ботинок сильно контрастируют с новой формой расцветки «серая ящерица».

Проблемы с запуском вертолёта были вскоре решены. Громко загудела вспомогательная силовая установка АИ-9В. Через установленное время началась раскрутка винтов. Вертолёт начало немного трясти, но хорошему настроению Марка и остальных моих товарищей это не мешало. Они продолжали кошмарить моряков рассказами о трудной жизни советского специалиста в Анголе.

Согласен, что не так уж и просто здесь работать. Особенно тем, кто постоянно находится в расположении бригад на фронте. Но нет ничего такого, к чему бы человек ни привык.

Бортовой техник вышел из вертолёта на осмотр. Быстро осмотрев Ми-8, он вернулся на своё место в кабину. Несколько секунд и вертолёт порулил к полосе.

Задерживаться на земле этот экипаж не собирался. Едва заняв место на полосе, он произвёл взлёт. В грузовой кабине всех немного качнуло, а дальше всё внимание было приковано к природе Анголы.

Вертолёт отвернул вправо и занял курс на Мосамедиш в обход хребта Серра-да-Шебба. Позади осталась городская застройка, статуя Христа и красивые выходы залежей базальта, видимые сквозь пики гор.

Внизу можно рассмотреть извивающийся серпантин, построенный ещё при португальской власти. Вид впечатляющий — горы, скалы, маленькие водопады, соседствующие с разрушенными мостами, которые сейчас восстанавливают.

— Здесь постоянно диверсии, — громко говорит мне на ухо Карл, стараясь перекричать шум в грузовой кабине.

— На машине проехать тут проблематично, — сказал я, указывая на большой мост через речушку, наполовину обрушенный взрывом.

— Поэтому и летаем, — согласился инженер.

Плоскогорье было покрыто лесом, но не густым. С вертолёта всё хорошо просматривалось. Земля красноватая и вокруг столбики выветренного известняка.

Люди работали на земле, но заброшенных полей было огромное количество. Полёт проходил на предельно-малой высоте и можно увидеть, как многие машут руками — приветствуют вертолёт с опознавательными знаками правительственных войск. Но не везде так радушно встречают. Некоторые прячутся, услышав звук пролетающего вертолёта.

Дальше вид меняется. Небольшие голые холмы сменяются грудами камней и чахлой зеленью. Уже отчётливо видна голубая полоса океана. Но до него ещё нужно преодолеть пустыню жёлто-кирпичного цвета.

Я встал со своего места и подошёл к кабине экипажа. Через блистеры уже видна северная окраина бухты. Аэродром был прямо по курсу с вращающимися антеннами РЛС. Именно здесь я и обнаружил главное средство защиты порта и всего города — установки С-125 «Печора» прикрывают это направление.

Я с трудом представляю, как операторы этих средств ПВО отличают свои самолёты от чужих. Прямо сейчас на посадку заходит большой Боинг, а за ним ещё парочка, которая кружится в зоне ожидания на большой высоте.

Вернувшись на место, заметил, что все мои товарищи решили набраться сил, уснув в неестественных положениях. Даже Карл, который с интересом наблюдал за природой, спал в позе Гомера, опираясь лбом на кулак.

Касание площадки заставило всех разом проснуться и оглядеться по сторонам. Марк тут же заметил, что аэропорт носит родное для советского человека название — имени Юрия Гагарина.

Сойдя на бетонку, я сразу понял, что ничем местный аэропорт от Лубанго не отличается. Трёхэтажное здание командно-диспетчерского пункта больше напоминает санаторий где-то в Советском Союзе. На лётном поле расположены отдельные стоянки для гражданских самолётов и военных. Количество техники здесь не такое большое — одно звено МиГ-21 и столько же МиГ-17. На килях красуются знаки ангольских ВВС — жёлтая звезда в чёрно-красном круге.

Наши попутчики попрощались с нами и заспешили к зданию аэропорта. Я предложил договориться с местным советским начальством и выпросить автомобиль до пляжа.

— Родин, погоди. Я уже всё решил, — сказал Штыков и кивнул на приближающейся УАЗы с открытым верхом.

— Ээ… Не-не, советикус, — окликнул нас командир вертолёта. — Вначале вам на базе отметиться нужно о прибытии.

— Ну, отметиться, так отметиться, — хлопнул в ладоши Марк и потёр их между собой.

— Мы же там пить не будем? — спросил Бардин.

— Ну, это как пойдёт, — ответил Штыков, задрав к верху нос и почесав подбородок.

Глава 21

Я подошёл к Штыкову, чтобы выяснить весь план наших мероприятий. Оказалось, что насчёт транспорта наш подполковник особо не договаривался, а просто попросил кубинского лётчика оказать содействие.

— Родин, а ты чего переживаешь? — поинтересовался Валентин Николаевич, который радостно