Шрифт:
Закладка:
– Что ж… насчет бога вы высказались. В таком случае, что думаете насчет нынешнего короля и кончины Иландара Дефоу?
– Что я думаю? – Ридесар усмехнулся и выдержал паузу. – Все короли – ублюдки, но мы служим им, потому что так заведено. Они не делают нашу жизнь лучше и толком вообще ничего не делают. Мне плевать, кто там на троне и как он откинулся. Здесь, за пределами столицы и дворца, каждый день кто-то умирает, и это не королевская смерть. Вчера ты сама видела. Что думаешь об этих обезглавленных людях? Очевидно, что ничего. Тебе плевать, как и королю. Почему мне или кому-либо еще не должно быть все равно? Мы всего лишь мясо, Хаара, и короли ничем не лучше.
Девушку ответ оскорбил, но в глубине души она признала правоту командующего и не стала развивать эту тему. Ей казалось, что Ридесар уважал ее отца, что он должен был высказаться в защиту Иландара, но не получив желаемого ответа, она прикусила язык. Несколько часов они ехали в молчании, после чего Ридесар распорядился устроить привал. Дозорные свернули с дороги, перекусили и переключились на беседы. Хаара села поодаль, сторонясь незнакомцев, и периодически осматривалась, обдумывая варианты побега. «Отвлекутся ли они от цели, чтобы поймать меня? Я ведь не представляю ценности. Меня никто не узнал… Я не должна быть для них важна. А если сбегу и столкнусь с теми, другими?»
– Пошли потренируемся, девчонка, – внезапно предложил Ридесар. Хаара вздрогнула, потому что не заметила, как он подошел. Мысли утопили бдительность. – Тебе нужно развивать левую руку, пока заживает правая. Не будем терять времени, бери меч.
Хаара повиновалась без пререканий. Она хотела получить знания сейчас, в ситуации, исход которой пока трудно предсказать. С настоящим оружием тренироваться сложнее, но чувство, что все происходит по-настоящему, отрезвляло девушку и не давало ей расслабиться.
Хаара боялась новых травм, особенно осторожно приходилось обращаться с правой рукой и следить за тем, чтобы не слетела перевязка. Поразительное равнодушие не позволяло Ридесару церемониться и сопереживать. Убить девушку, однако, он тоже не пытался, и лишь по этой причине она была ему благодарна. «Познакомься мы при других обстоятельствах, он мог бы показаться мне приятным человеком. Есть ли различие между ним и всеми этими людьми? Есть ли у него та честь, о которой когда-то говорил отец? Понятие чести… оно слишком исказилось».
Хаара внимательно слушала наставления, однако левая рука оставалась деревянной. Движения ее были нелепыми и необдуманными, будто девушка впервые взяла в руки меч. Как никогда ранее она осознавала свою беспомощность не только перед Лонгреном, но и любым хоть сколько-нибудь опытным мужчиной.
«Он хороший воин, стоит отдать должное. Я могла бы многому научиться, но как долго я смогу здесь быть? Есть ли время, которым я могу себя ограничить? Если выпадет шанс…»
После небольшой тренировки и отдыха отряд снова оседлал коней и вернулся на дорогу. На сей раз Хаара старалась держаться вблизи Ридесара, прислушиваться к разговорам и делать выводы, впрочем, ни о чем серьезном мужчины не говорили, а командующий и вовсе молчал.
– Вы знаете, кого мы ищем? – спросила Хаара спустя час пути, посчитав, что может развлечь себя беседой.
– Нет, – отозвался Ридесар, – но я надеюсь, мы найдем их раньше, чем они найдут нас.
Глава 15
Когда идет кровь
Солнце нещадно палило в лицо – Наоми проснулась и повернулась на спину. С минуту вслушиваясь в тишину, она приоткрыла глаза. Занавески были раздвинуты, а половина кровати, где время от времени спал Лонгрен, смята и холодна. «Как давно он ушел?» Наоми смахнула остатки сонливости. Она никогда не слышала, как уходит ее муж, и вечно пугалась того, что сама слишком долго спит. Не вредит ли это королевской репутации? «Я какая-то бесполезная, – с горечью думала Наоми, – надо встать и что-нибудь сделать. Конечно, Лонгрен никогда не допустит меня до серьезных дел, но какой прок в том, что я просто лежу здесь?» Наоми откинула одеяло, оголив хрупкое бледное тело, и собралась подняться, как вдруг почувствовала колющую боль внизу живота. Она сморщилась и провела пальцами между ног. Влажно и липко. Девушка подскочила, будто ужаленная. На простыне остался кровавый след.
– О нет… – прошептала она. – Нет, нет, нет… только не это. Почему? Почему?
На глаза выступили предательские слезы. Королева сжалась и затряслась, смотря на собственные пальцы. Жаркие лучи обдали бледную спину. Торчащие пряди волос светились, словно спутанные золотые нити. Тонкая алая струйка стекла по внутренней части бедра. Кап. Наоми шаркнула по капле пяткой и вдруг заплакала от жалости к себе. Она рухнула на перепачканную кровать, уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить отчаянный вой. Снова ничего не получилось.
* * *
Мисору пугали стены дворца, его потолки и странные предметы. Головы животных, особенно в ночное время, внушали беспокойство стеклянными, вечно следящими глазами. Уродливые изваяния клыкастых существ громоздились в коридорах. Смотря на них, женщина каждый раз думала: «Что за безумец сделал этих тварей?» Трудно было представить, что кто-то находит их красивыми. Почему чучела держали во дворце, оставалось загадкой. Мисора теперь выполняла грязную работу на кухне: мыла посуду, относила объедки на псарню, а тарелки в залу и обратно. Многие слуги ее сторонились, смотрели свысока, все время указывали, словно стояли на ступень выше, а не так же подчинялись королю. Большинство из них работали во дворце всю жизнь и в лицо знали двух предыдущих королей. Мутная история с избранным родом. Мисора опасалась спросить об участи Иландара и о том, как трон попал в руки к Лонгрену. За пределами Архорда говорили разное. Самая распространенная версия – молодой король сошел с ума, собирался предать бога и народ, за что был убит верными Геулу людьми. История вызывала определенные сомнения, но добиваться правды никто бы не посмел. Жизнь важнее. О смерти Дефоу в дворцовых стенах совсем не говорили, так что и Мисора сдержала любопытство. Уж, верно, Лонгрен не обрадуется, если ему донесут о таких расспросах, а известно, что король безжалостен.
– Давай, шевелись! Неси это в зал, да не урони, если сдохнуть не хочешь!
Женщина вздрогнула от приказного тона главного повара, взялась за серебряный поднос, который оказался горячим и тяжелым, и
