особенной прежде всего тем, что между партнёрами порой был совсем уж близкий контакт. Во многом поэтому, а ещё из-за её сложности немногие рисковали блеснуть своим танцевальным талантом перед зрителями. Кроме них с Тео в центр зала вышли только три пары.

Под ритмичный бой барабанов сначала Сфорца изящно поклонился, отставив ногу. Потом Этайн присела в низком поклоне, не отрывая взгляда от тёмных глаз. По лицу Тео всегда было сложно понять, о чём он думает. И, быть может, она обманывалась, но сейчас в его глазах Лисс видела интерес, пылающий, как два уголька.

Два шага вперёд, три шага назад, резкий взмах руками, и их запястья встречаются в воздухе. Прикосновение выходит резким и контрастным. У Этайн дыхание перехватило от того, как тесно переплелись их руки. И этот взгляд. Будто Сфорца и сейчас умудряется читать её мысли. Сердце билось размеренно, в такт барабану. Но так сильно, будто вот-вот пробьёт грудную клетку. Интересно, солдаты, идущие на бой, чувствуют себя так же?

Два шага вперёд, смена рук, два шага назад, и они расходятся. Тео медленно, не нарушая музыкального темпа, встал перед ней на одно колено. Внутри сладко потянуло у сердца вниз, к солнечному сплетению. Маттео Сфорца, потомок драконов, наследник сильнейших магов, сын военного министра, у её ног. Подумать только.

Этайн медленно, следуя ударам своего сердца, подняла руки над головой. Запястья коснулись друг друга, идеальная линия чуть согнутых пальцев. Руки её, приученные к грубому оружию и ожогам, гнулись и порхали, танцевали, изображая птицу в полёте. Быть разведчиком – значит одинаково умело вести светский разговор, танцевать, приготовить яд и убивать без сожалений.

Птица, влекомая музыкой, трепетала, снова и снова раскрывала крылья. Этайн вслед за ней поворачивалась и выгибалась спиной. Она столько раз танцевала «Королеву» в одиночестве перед зеркалами, что теперь почти не задумывалась о своих движениях.

Пока Маттео вновь не поднялся перед ней. Поклон, поворот, снова поклон. И их запястья снова встретились над головами. Но в этот раз словно по-другому. В глазах Сфорцы теперь другой огонь. Неведомый Этайн, но тот, который ни с чем не спутаешь. И всё внутри затрепетало, словно та птица, полёт которой она пыталась изобразить.

Их руки опустились с очередным аккордом вниз, но вместо того, чтобы коснуться друг друга, лишь намечая близость, Этайн чувствовала, как кончики чужих пальцев скользнули под тонкую рубашку. Щёки девушки в мгновение вспыхнули. Жарко, как жарко. Прохладные пальцы Тео нащупали пульс, который уж давно опередил размеренный бой барабанов.

– Даже если все звёзды однажды погаснут… – два шага вперёд, два шага назад, – у Земли есть шанс не заплутать во тьме, ведь у неё есть ты.

Чародейка прикрыла глаза, чтобы не позволить Сфорце увидеть затопившую её с головой нежность. Они едва касались друг друга, но Этайн казалось, что они близки, как никогда. Даже тот поцелуй мерк по сравнению с грубоватыми пальцами, ласкающими горячую кожу под рубашкой.

Лисс казалось, что остаток танца она не отводила взгляда от Тео и даже не дышала. С трудом заставила себя выдержать медленный темп финального поклона, чтобы наконец увести друга в сторону и спросить: что это, Бездна его подери, было? Но как только Этайн открыла рот, чтобы высказать свой вопрос, как рядом оказалась Дахут. Лисс могла поклясться, что ещё мгновение назад подруги тут не было.

– Ребята, это было великолепно! – выдохнула она, сложив ладони у груди. Этайн была уверена, что эльфийка говорила вполне искренне, уж больно Дахут-светская-дама не была похожа на привычную ей боевую-подругу-Дахут. – Идёмте, с вами хочет познакомиться бабуля. Кажется, вы произвели фурор своим танцем.

Чародейка кинула многообещающий взгляд на Тео. Тот только довольно ухмыльнулся и покрепче перехватил её руку. Пока они пробирались сквозь толпу, Этайн боролась с желанием обнять Сфорцу или стукнуть чем-нибудь тяжёлым. Они же вроде договорились обо всём ещё в лесу, что это за выходки? С другой стороны, всё это было столь приятно, что глупое сердце возмущалось и требовало продолжения.

Антония Ногарола, хозяйка чудесного палаццо, сидела в кресле, обитом шёлком, в пышном и модном платье. Сморщенное, словно запеченное яблоко, лицо уже почти не несло в себе прежней тени красоты и благородства, а выцветшие глаза подслеповато щурились.

– Нонна, это мои друзья. – Дахут присела рядом с женщиной, оглядываясь на парочку. – Маттео Сфорца.

– Честь для меня, мадонна Ногарола. – Тео церемонно поклонился, поцеловал протянутую морщинистую руку.

– Сын Джироламо? – Голос у мадонны был дрожащим, но она старалась звучать как можно увереннее. Тео кивнул. – Как поживает мессере? Я помню его ещё совсем мальчишкой, который едва не разбил вазу на моей помолвке…

– Благодарю. Отцу будет приятно знать, что вы справляетесь о нём. – Сфорца плотнее сжал челюсти. Со стороны это было вряд ли заметно, но Этайн знала, что Тео едва сдерживает эмоции. Сердце тревожно затрепетало. Неужели в холодном и сдержанном Маттео лишь один вопрос об отце вызвал такую бурю?

– А это… – Дахут указала рукой на Этайн, но бабушка её опередила.

– А это его очаровательная невеста, верно? – Старушечий голос задребезжал в смехе, будто дёрнули за струну расстроенной кифары. Всё внутри Лисс задрожало неожиданно острой обидой, в носу защипало. Она до боли сжала руки в кулаки, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Нет-нет, нонна! Это моя подруга, помнишь, я рассказывала? – поспешила на помощь Дахут. Кажется, впервые в жизни Лисс видела, как эльфийка краснеет от смущения.

Этайн поспешила снова поклониться перед уважаемой донной, пряча глаза. Такое впечатление, что весь мир вступил в заговор против неё. Сначала Тео со своими прикосновениями, теперь Ногарола. Нет уж, она ни за что не расплачется.

– Этайн Лисс, – представилась чародейка, выпрямляясь и вскидывая голову повыше, не давая слезам пролиться. – И вряд ли я когда-нибудь окажу честь Сфорце, став его женой.

Послышался одобрительный смех старушки.

– Правильно, деточка, знай себе цену. – Белёсые глаза её сверкнули, она повернула голову к Тео. – Выбирайте с умом, но не забывайте про сердце, молодой человек…

– Прошу меня простить. – Этайн коротко поклонилась и поспешила удалиться от светского разговора. Слушать это и дальше не было никаких сил. Настало время галереи.

Чародейка сама не заметила, как шаг её ускорился, и из зала она уже выходила едва ли не бегом. Небольшой изгиб коридора, и вот она вошла под сводчатую сень крытой галереи. Тут Этайн наконец дала себе волю и, подобрав юбки, побежала, чувствуя, как горит всё внутри. Хотелось свернуться в комочек и расплакаться, но Лисс не могла себе это позволить.

– Этайн, постой!

От знакомого голоса стало только тошно. И чародейка даже шаг