Шрифт:
Закладка:
Девочка еще сильнее наклонила голову, внимательно осмотрела меня, мою одежду, ноги и сказала:
– Привет, я Зоя Зной.
Гл. 13
Лихо обнимало своим языком, мешало вдохнуть. Обещало покой. Лихо показывало мир, в котором я могла бы жить. Рисовать на заказ, кататься в другие города и страны, любые, какие захочу. Даже гулять между мирами, я теперь и такое могу.
Лихо обещало свободу. Надо было просто сдаться, перестать бороться.
– Ты ведь сама сюда вернулась, тебя отпускали, а ты вернулась.
Было очень холодно, мышцы сводило от напряжения. А Лихо вилось вокруг и предлагало пойти с ним. Туда, где теплее, где пахнет прелой листвой, гнилой древесиной и углем. Туда, где не растет ничего живого, потому что негде расти. А вокруг был все тот же лес, все тот же снег таял в ботинках, а руки коченели. Все ближе наклонялось ко мне лицо Зои Зной.
– Идем со мной? Они нам не нужны, нам вообще никто не нужен. Мы сами себя спасем. Всегда все делали сами, тебе ведь это знакомо.
– Я сама, – повторяла я слова за Зоей, – я одна, я одиночество. Я никому не нужна, и мне никто не нужен.
Странная жидкость, стекающая с Зои, обжигала. Попала на ладонь, где когда-то взорвался ключ. Отозвалась старая рана. Физически ее давно не было, но я все равно ощущала, что где-то в коже застряли маленькие кусочки речной гальки.
– Я сама, я одна, я одиночество.
Перед глазами проплыла Нора, рогатый ворон, странный Як и не менее странный Стас. А следом вышел Знат, в его волосах застряли золотые колосья.
– Ты хочешь так легко сдаться? – спросил он. – Даже не попытавшись выяснить, что случилось?
Я замерла. Задержала дыхание, цепляясь за голос человека, про которого я ничего не знаю и которого больше нет. И мне из-за этого очень больно. А еще мне было обидно, что опять за меня что-то решили. Не спросив, не уточнив. Решили, что для меня лучший выход – сдаться.
– Я сама. – Никакого Зната перед глазами не было, лишь бледное лицо Зои Зной. – Я одна. И я говорю тебе: УХОДИ!
Последнее слово прокричали я и сотня голосов внутри меня. Я почувствовала, как моя воля сливается с волей других и поворачивается Колесо. Оно огромное, деревянное, давно снято со старой телеги. Колесо скрипит, меняя направление в угоду нашей воле. И мир скрипит ему в ответ.
Снег взорвался и разлетелся во все стороны, а Зоя исчезла. Напоследок я увидела на ее ранее безэмоциональном лице злость. Совсем рядом со мной оказался тот самый забор, весь заляпанный снегом, поодаль стояли Нора, Як и рогатый ворон. За забором слышался голос Стаса.
– Так, – каркнул ворон, – этот гор-род становится все интер-реснее и интер-реснее.
– Интереснее всего, – поправила его Нора, – вопросы и ни одного ответа.
– Ну на один из вопросов, наверное, я смогу дать ответ, – заметил Як.
Я стояла на полянке, с которой полностью сошел снег, от земли шел пар.
– Народ, – появился Стас, – там у Ратника какая-то проблема, вызывает даже через чашку, прикиньте!
Он посмотрел на меня и присвистнул:
– Ого, у тебя горячие тренировки? – Перевел глаза на Яка. – Там что-то реально серьезное.
– Если Ратник использует чашку, значит, действительно что-то случилось, – согласился Як.
Они со Стасом быстро ушли, по дороге обсуждая, какая связь лучше: через рацию или через чашку; а Нора пробралась сквозь развороченный снег ко мне.
– Что случилось?
– Ну, – я пыталась подобрать слова, – какая-то девочка звала с собой, а я ее прогнала.
– Нет, – перебила Нора. – В доме что случилось?
– А. – Вспомнился образ Матроны Михайловны с черными глазами, отчего меня передернуло. – Я испугалась.
– Чего?
– Бабки нашей, она резко стала какой-то жуткой.
Нора покачала головой и приобняла меня за плечи. Хотелось одновременно и оттолкнуть столетницу, и постоять так подольше, в ее объятиях было тепло.
– Матрона Михайловна очень близко подошла к границе, – тихо заговорила Нора. – Ей осталась пара месяцев до конца.
– И она станет столетницей?
– Получит право стать столетницей. Сегодня у нее случился приступ. Ей тяжело контролировать себя, особенно сейчас, когда привычная жизнь так резко поменялась.
– Да, старые люди тяжело переносят перемены, – согласилась я.
Нора отодвинулась и посмотрела хмуро.
– Если ты считаешь, что ладные морозы отличаются от явных, то ты глубоко ошибаешься. – Она потянула меня в сторону калитки. – Быстро в дом греться! Попрошу у Льва что-нибудь покрепче для тебя.
– По поводу Льва. – Я остановилась.
Нора перестала тянуть:
– Это он убил Юру.
– Да, рогатый ворон это сказал, – бесцветно ответила девушка.
– То есть ты знала!
– Я и ворон. – Нора потерла переносицу. – Когда город закрывается, столетница отправляется проверить, что случилось. Иногда города закрываются просто так. Прихоть у них такая. Тогда приходится поворачивать Колесо, чтобы город открылся.
– Так, и? – Адреналин прошел, и мне снова стало холодно.
– Представь, каково было наше удивление, когда выяснилось, что город почти вымер, из живых тут только две группы сопротивления, в одной из которых уже устроили переворот.
– Погоди, но ведь они говорят, что в центре все, – не поняла я. – Живут в коммуналках.
– А ты в центре сама была? – уточнила Нора.
– Нет.
– Так вот и людей там нет.
– Но…
– Я тебе так скажу: они здесь уверены, что твой палач убил всех знатков, потому что служил какой-то твари. А черные птицы у него на службе.
– И это тоже не так?
– Рогатый ворон летал среди птиц – это чучела, наполненные какой-то дрянью. Они странные. Я еще не все выяснила, но поверь, тебе надо было оставаться дома, а не лезть сюда.
– Ага, не мешайся, девочка, тут работают профессионалы. Вы хоть знаете, из-за чего это все?
Нора хотела ответить, но не успела: прибежал Стас с выпученными глазами. На его лысой конопатой голове они выглядели особенно ярко.
– Нора, срочно, нужна твоя помощь! Ратник передает, что в центре всякие-разные с ума посходили, всех людей вырезали! Як сейчас новый знак творит, чтобы от всяких-разных защититься, говорит, что, со слов Ратника, такого ада давно не было.
Нора посмотрела на меня, опять я заметила лишние глаза на ее лице. И опять наваждение быстро пропало.
– Лев собирает отряд идти на помощь Ратнику, – не унимался Стас.
– На какую помощь? – возмутилась
