А если это Лихо пожаловало за мной, пока никого нет дома?

Даже защитные знаки не вселяли в меня уверенность. Шаги приблизились вплотную к нашему дому, поднялись на крыльцо, открылась дверь.

– Это кто пожаловал? – удивилась Матрона Михайловна и вышла с кухни навстречу гостю.

Я поспешила за ней. В дверях стоял Ратник. В руке он держал пистолет.

– Напугала, старая карга! – возмутился он и спрятал оружие. – Я думал, в доме никого нет.

– У нас свет горит, – заметила Матрона Михайловна. – Думаешь, свет для всяких-разных оставили?

Ратник промолчал и перевел взгляд на меня. Видимо, не узнал, так как не проявил никакого интереса и переключился обратно на Матрону Михайловну, но та завалила его вопросами раньше.

– Чего пришел-то? Друг твой со всеми в центре, сам же звал.

– Да, – кивнул Ратник. – Я знаю. Я не к нему.

Я ничего не знала про руководителя южного сопротивления, кроме одного – он поддерживал Льва. Знал ли он, что сделал Лев и чего вообще добивается?

– А к кому? – В голосе Матроны Михайловны прозвучал новый оттенок удивления. – Все же ушли.

– Но вы-то здесь остались.

– И на кой мы тебе сдались?

Ратник молча осматривал дом, не спешил отвечать. А внутри меня все кричало, что надо уходить, это опасный человек. И намерения у него опасные. Я рано расслабилась, здесь никому нельзя доверять.

– Шел бы ты отсюда, – строго сказала Матрона Михайловна. – Пока мы тебя не заставили это сделать.

– Что же ты, старая кошелка, дала погибнуть своему домовому? – Голос Ратника звучал тихо, оттого стало еще страшнее.

Матрона Михайловна напряглась.

– Ты их специально всех в центр согнал. – Это был не вопрос.

Ратник скривился, будто попытался улыбнуться, но на такую эмоцию был не способен.

– Не одним же вам развлекаться в закрытом городе.

– В центре нет людей, – подала я голос. – Им там некого спасать. И вас там нет.

– Столетница подсказала? Это существо весьма проницательно.

Ратник убрал руки в карманы и двинулся от двери. Все это время мы стояли на месте.

Матрона Михайловна не собиралась его пропускать в дом, пошла ему наперерез.

– Уйди, карга, – процедил Ратник.

– Прочь из моего дома! – Голос Матроны Михайловны прозвучал жестко, я уловила ту самую интонацию. Еще немного – и воля старой женщины развернет этого человека и отправит восвояси.

Ратник это тоже почувствовал, зарычал и с силой толкнул ее. Матрона Михайловна охнула и упала. Я кинулась к ней.

– Не смей вставать на моем пути! – завизжал Ратник.

– Что тебе надо, страшный человек? – Она тяжело дышала, и я помогла ей сесть, но что-то в старом теле напряглось и не выдержало, сломалось.

– В доме есть сто душ. Они нужны Лихо.

Я напряглась, Матрона Михайловна крепко сжала мне руку.

– Иди ищи свои души… – Каждое слово давалось ей с трудом. – Да только не найдешь ты ничего. Предатель!

Ратник хотел было двинуться в сторону лестницы, но остановился. Присел возле нас и произнес:

Ты же знаешь, что от меня ничего невозможно спрятать. Иначе Лихо не стало бы брать меня на службу. К чему такой сильной твари такие слабые, как вы?

Я молчала, мне было страшно, и очень хотелось язвить. А еще кричать, чтобы снесло гнилого Ратника прочь отсюда, подальше от нас.

Ратник поднялся наверх и стал грохотать своими огромными ботинками на втором этаже.

– Ему я нужна, – шепотом сказала я.

Матрона Михайловна кивнула:

– Уходи, дочка, а я его задержу. – Она закашлялась, прикрывая рот рукой, на ладони остались следы крови.

– Он вас убьет. – Голос у меня дрожал.

– Ему же хуже. – Воля в этой женщине была несгибаемая, никакой гнилой перебежчик не мог ее поколебать. – А тебе надо найти кота. Кот расскажет, что делать дальше. Что не успел доделать мальчик.

Меня трясло, Ратник наверху хлопал дверьми, а мы теряли время.

– Знак Яка работает, если в него верить всей душой, – учила меня Матрона Михайловна. – Коснись его и дай волю словам. Скажи коротко и по делу, куда ты идешь и зачем. Знак пропустит. Все, не теряй времени.

Слезы застилали мне глаза, шаги Ратника слышались уже возле самой лестницы.

– Уходи!

Чужая воля взяла меня за шкирку, подняла и понесла в сторону двери.

– СТОЙ! – услышала я крик и обернулась.

Ратник стоял на втором этаже и целился в меня из пистолета. Потом передумал и перевел оружие на Матрону Михайловну.

– Беги, Яна, спасай всех! – Колесо повернулось в угоду словам будущей столетницы.

Прозвучал мой крик, чужой выстрел и последний вздох Матроны Михайловны.

Я уже не видела, как падала на пол рука старой женщины, не в силах больше поддерживать сломавшееся тело. Не видела, как прыгал со второго этажа Ратник.

Я бежала к знаку Яка, который тот нарисовал во всю стену.

«Мне надо в центр», – твердила я себе.

Не сбавляя скорости, я влетела в стену, ожидая получить удар и отключиться, но вылетела на шоссе. Оглянулась и успела заметить, как исчезает силуэт светящегося знака.

Вокруг никого не было. После забега силы все резко ушли, сердце колотилось. Опять я убежала без куртки. А куртка висела в той же комнате, где теперь лежала Матрона Михайловна.

Я упала на колени и закричала, громко, срывая горло. С силой ударила ладонями об асфальт, желая физической болью заглушить боль порванного сердца.

Асфальт треснул, и я провалилась вниз, упала на широкие ветки и что-то мягкое.

Мягкое удивленно вскрикнуло.

* * *

Чайник со щелчком отключился. Кипящая вода намеревалась перелиться через край, выпихивая крышку.

Кот сидел и наблюдал, как трясется электрический прибор под давлением.

– Я не понимаю. – Знат взял чайник, ополоснул кипятком заварник, насыпал туда заварки и залил воду. – Почему их нельзя всех просто вытащить через все эти лазейки, про которые ты только что рассказал?

– Потому что Лихо их уже задело, поразило. – Кот отвлекся от чайника и вернулся к прошлой теме.

– Ладно, тогда почему убивать надо не всех?

– Да вообще всех… – Если бы животное могло пожать плечами, оно бы это сделало.

– КОТ! – возмутился Знат.

– Что?

– Ты можешь сказать конкретнее, что именно надо сделать и зачем? – Знат поставил перед рыжим животным чашку, но не мог решить, наливать туда чай или нет. Пьют ли коты чай?

– Я пытаюсь, но ты меня постоянно перебиваешь. – Кот обхватил лапами горячий заварник и налил половину чашки черной заварки.

На кухне их было двое, хозяйка ушла в соседнюю комнату, за ней уполз домовой. Разговор предстоял длинный и сложный.