Шрифт:
Закладка:
В те времена, когда из земли поползло все живое,
Между собою за все дрались бессловесные твари —
То за нору, то за горсть желудей кулаками, ногтями,
Палками бились, а там и мечами (нужда научила!),
Вплоть до того, как их чувства и выкрики стали словами,
Вплоть до того, как они для вещей имена подыскали.
Тут уклонились они от войны; города укрепили;
Против воров, любодеев, разбойников дали законы:
Ибо и прежде Елены велись из-за похоти бабьей
Стыдные войны не раз; но все, кто в скотском порыве
Рвался страсть утолить, от сильной руки погибали
Смертью бесславной — как бык погибает, убитый сильнейшим.
Против таких-то бесчинств и придумали люди законы —
В том убедиться легко, листая всю летопись мира;
Ибо ведь чувством нельзя отличить неправду от правды,
Как отличаем приятное мы от того, что противно;
Да и рассудком нельзя доказать, что и тот, кто капусту
На огороде чужом поломал, и тот, кто похитил
Утварь из храма богов, одинаково оба виновны!
Нужно, чтоб мера была, чтоб была по проступку и кара,
Чтоб не свирепствовал бич, где и легкой хватило бы розги[432].
В конце сатиры автор с большим юмором опровергает теорию стоиков о том, что всякий мудрец — носитель самых высоких человеческих достоинств («мудрец — уж тем самым богач, и сапожник, и красавец, и царь», «он искусен во всем; он всем обладает»).
Четвертую сатиру Гораций начинает с рассказа о древних греческих комедиографах, которые безбоязненно высмеивали в своих произведениях пороки конкретных людей. Так же поступал и римский сатирический поэт Гай Луцилий (180–102), отличающийся от них лишь тем, что «в стихе изменил он и стопы, и ритмы». Однако, по мнению поэта, Луцилий был груб «в составе стиха», не любил отделывать слог, писал очень быстро и много («Мутным потоком он тек…»), отчего в его сатирах встречается немало лишнего и пустого. Сам Гораций пишет редко и мало, стихи его неизвестны, никто их не читает, а выступать с ними публично он боится, поскольку на свете есть огромное количество порочных людей, которым ненавистен сам жанр сатиры.
Далее поэт пытается защитить свое творчество от нападок критиков и недоброжелателей. Гораций утверждает, что, во-первых, не имеет права называться поэтом, поскольку его сатиры — это вообще не поэзия, так как написаны они простым разговорным языком, только с использованием ритма (размера), и близки скорее к жанру театральной комедии. Во-вторых, его сатиры не представляют никакой опасности для общества, так как они не продаются в книжных лавках и вообще мало кому известны, кроме его друзей, которым он читает их лишь по принуждению. В-третьих, его сатиры не содержат злословия или гнусной клеветы в адрес невинных людей. В детстве отец учил Горация «склонностей злых убегать» на примере конкретных лиц, за что поэт ему очень благодарен. У Горация, безусловно, есть кое-какие недостатки, но он уверен, что годы, искренний друг и здравый рассудок позволят ему избавиться от них. Один из его недостатков — это тяга к стихотворчеству, но люди должны простить ему эту маленькую слабость.
Пятая сатира представляет собой своеобразный отчет Горация о поездке Мецената в сентябре 38 года до н. э. (по другой версии, весной 37 года) в Брундизий, откуда тот должен был отплыть в Афины для важных дипломатических переговоров с Марком Антонием. Мецената в этом путешествии сопровождали поэты Гораций, Вергилий, Варий, Плотий Тукка и ритор Гелиодор, а также представители Антония: юрист Луций Кокцей Нерва (прадед императора Нервы) и Гай Фонтей Капитон (легат Антония в Азии).
Сначала вместе с греческим ритором Гелиодором Гораций выехал из Рима и остановился в Ариции в бедной гостинце. Затем путники прибыли в Аппиев Форум, где поэта постигло расстройство желудка, вызванное несвежей водой, а ночью донимали комары и лягушки. Далее путешественники проплыли на лодке по каналу, миновали рощу древней богини Феронии и добрались до Анксура, где, наконец, соединились с Меценатом и сопровождавшими его Кокцеем Нервой и Фонтеем Капитоном. Все вместе они отправились в Фунды, а оттуда — в Формии («город Мамурров»), где отдохнули в доме Лициния Мурены. После этого спутники двинулись в Синуэссу, где к ним присоединились Вергилий, Плотий и Варий. Затем они остановились на ночь в поместье близ Кампанийского моста, а потом отправились в Капую, где Меценат устроил игру в мяч, но Гораций и Вергилий не приняли в ней участия из-за нездоровья. После Капуи Меценат со своей свитой останавливался в поместье Кокцея близ Кавдия, где его развлекали шуты; в Беневенте, где из-за рвения хозяина загорелась кухня; в поместье близ Тривика, где много хлопот принес едкий дым от сырых дров в камине, а Горация обманула девушка-прислужница, заставившая поэта напрасно прождать ее полночи; в Аскуле, где «за воду с нас деньги берут, но хлеб превосходен»; в Канузии, где его свиту покинул Варий; в Рубах, где путников настиг сильный ливень; в Барии, богатом рыбой; в Гнатии, где Меценат со своей свитой наблюдал чудесное знамение в храме и откуда, наконец, прибыл в Брундизий. Всё путешествие заняло 15 дней.
Шестая сатира также посвящена Меценату. По сравнению с другими она содержит множество интересных фактов из биографии Горация. Так, читатель узнает важные подробности о происхождении поэта, о его родителях, о том, где и чему он учился в юности, что был трибуном во главе легиона, при каких обстоятельствах познакомился с Меценатом, наконец, о распорядке его дня. В начале сатиры Гораций размышляет о богатстве и знатности. Он ставит высокородному Меценату в заслугу то, что он оценивает людей не по происхождению, а по их достоинствам. Между тем римский плебс готов предоставить самые высокие почести абсолютно недостойным людям только лишь потому, что они аристократы. Если же высокий пост вдруг займет человек низкого происхождения, это сразу вызывает недовольство толпы. Поэт сердечно
