Шрифт:
Закладка:
Между тем, Старый продолжил раскатывать хирдмана:
- Или ты думаешь поберечь Рюрика? Зря! Ты был в бою, ты знаешь, что такое смерть на острие клинка, что такое смерть на лезвие секиры! Ты отнял чужую жизнь, спасая свою! Но теперь, Збыслав, ты должен драться так же яростно и умело, как в той сече – чтобы твой ярл научился, наконец, противостоять настоящему воину! Не молокососу, играющему с ним в поддавки – а воину! Иначе встреча с опытным и умелым врагом станет для Рюрика последней…
Збыслав не нашелся, что ответить. Да, он бы мог ударить хитрее – и подготовить свою атаку так, чтобы наверняка добиться цели. В конце концов, острие его лангсакса специально затуплено – а молодые воины дерутся в учебных схватках во всей возможной броне! Правда нисколько для того, чтобы защититься от случайного удара, достигшего цели – а чтобы мужи привыкли к тяжести шлема и кольчуги, чтобы ощущали их вес привычным в драке…
Но ведь в единственной сече, что Збыслав успел пережить, особо и не было хитрых атак и честного поединка двух воинов – зачастую, все заканчивал один точный и верный удар! Порой нанесенный в спину или в бок… Собственно, именно такой удар дружинник только что и нанес, совсем не сдерживая руку! Но Ольв был неумолим – и у него была своя правда: ведь на долю молодого ярла могут выпасть и хольмганги с опытными, искушенными в брани бойцами…
Да и на долю Збыслава тоже.
Впрочем, Рюрик не особо-то и вслушивался в брань опытного херсира – все же таки Старый раскатывал не его, а друга… Нет, все внимание молодого ярла было обращено в сторону Харальда – мимоходом заглянувшего на площадку, подготовленную для всевозможных воинских упражнений.
Собственно, именно поэтому княжич так сильно волновался – хотя приём, что он использовал в учебной схватке с гридмаром, был давно отточен им до абсолютного совершенства. Но проиграть на глазах «дяди»… Это поражение стало бы сильнейшим унижением для Рюрика! И потому в душе он очень переживал, отчего мог ошибиться в выполнении даже разученного приема…
Конунг встретил взгляд Рюрика легкой улыбкой – кажется, ему также вспомнились их давние детские игры с деревянными мечами, в коих «Ворон» старательно уступал мальчику… Увы, время тех игр давно кончилось – да и сам конунг теперь редко уделяет время племяннику.
Теперь-то у него есть настоящий сын и наследник, Годфрид Харальдссон – и ему на днях исполняется уже шесть полных лет!
Конечно, где-то в глубине души Рюрика поселилась обида и даже некоторая зависть к «брату» – но сын Годолюба не давал ей ходу. Тем более, что сам Годфрид души в нем не чаял! И уже сам княжич (как Рюрик стал именовать себя, узнав всю правду о родителях) с охоткой сражался с Годфридом на деревянных мечах – как когда-то играл с ним сам Харальд… В конце-то концов «дядя» уже семь лет как стал полноправным конунгом – и ему редко удается самому поиграть с сыном. Пусть и правит «Ворон» лишь в южной Ютландии – разделив власть с Хориком Гудфредссоном, сыном Гудфреда.
Сыном убийцы Годолюба!
Впрочем, власть с Хориком (как и саму Ютландию) Харальд разделил отнюдь не мирным путем…
После столь давней победы над Сигфредом, братья-Скьёльдунги успели разок сплавать в Британию, хорошенько разорив ее побережье. Но уже на следующий год в Ютландию вторглось большое войско свеев, ведомое младшими Инглингами – сыновьями Гудфреда! В отличие от двоюродного брата, павшего от руки Регинфрида, они не тянули время, собирая сторонников-данов. Тем самым подарив столь ценное время и Скьёльдунгам… Нет, они сразу ударили по Хедебю, переплыв пролив Каттегат – ударили всей мощью собранного в Скании войска!
Харальд и Регинфрид просто не успели собрать преданных им ярлов. И, понимая всю безнадежность неравной битвы, они были вынуждены бежать с личными дружинами… Да хирдами лишь немногих своих сторонников.
Бежать к Славомиру – верховному князю ободритов!
…Рюрик очень плохо помнил события тех дней. Да и сколько ему тогда было? Лет пять? В памяти княжича отпечатался лишь страх. Большой страх перед неизведанной напастью, от которой не смогли защитить даже такие большие и сильные дяди – и их многочисленные хирдманы…
Еще он хорошо запомнил, как вдруг разволновалось море. Как поднялись на воде волны, перехлестывающие через планширь драккара! И одна из таких волн подхватила мальчишку, потянув его за борт… Харальд лишь в последний миг успел схватить Рюрика за руку – после чего спешно привязал «племянника» к гребной скамье, кляня себя за недогадливость…
В землях ободритов Рюрик провел несколько долгих лет – и, в общем-то, ему там понравилось. Конечно, вдали от моря было непривычно – а угрюмая крепость Микилинбор, да выросшее вокруг нее поселение показались мальчику куда меньше и мрачнее такого людного Хедебю, веселого своей беспечной торговлей.
Но в тоже время под сенью лесов было как-то спокойно, умиротворенно, загадочно… Здесь люди говорили на языке кормилицы княжича и повторяли ее сказки – но в отличие от Хедебю, в землях ободритов эти сказки словно оживали! Ступи в лес без взрослого проводника – и леший закрутит, завертит, заманит в темные чащобы; выйди в полночь к реке иль озеру – и успеешь заметить сверкнувший в лунном свете русалочий хвост!
А иного сластолюбца прекрасные до пояса девы заманят в воду сладкими голосами и красотой нагих тел… Чтобы после схватить его и утянуть на самое дно, в самый глубокий и темный омут водяного!
Конечно, все это были страшилки для малых детей и отроков чуть постарше – чтобы сами не лезли в лес, рискуя заблудиться, чтобы не совались лишний раз в воду без присмотра взрослых, рискуя утонуть.
С другой стороны, бывало всякое. И даже взрослые мужи и жены шепотом рассказывали друг другу жуткую быль о лично пережитом им ужасе встречи с лешим аль какой кикиморой… Впрочем, изредка посещающие двор Славомира священники франков (убеждавшие князя разрешить им проповедовать среди славян), однозначно утверждали одно – все эти лесные и речные духи есть нечисть. Что это бесы, принимающие облик привычных воображению ободритов тварей, что они всеми силами стремятся
