— Трудно сказать. Мы стараемся не разводить бюрократию, и важные вопросы обычно решаются у нас быстро, но… Кто знает, останется ли вопрос вашего возвращения на Землю важным и в дальнейшем?

— Однако, — только и вымолвил Быковский.

— Ничего странного, — пожал плечами Румарра. — Вы же государственные люди, прекрасно должны знать, как это бывает. Появляются новые задачи и проблемы, которые требуют сил и средств, а старые, отложенные, так и остаются на втором и третьем плане до тех пор, пока по каким-то причинам не становятся снова актуальными.

— Не понимаю, что может актуальнее налаживанию отношений нескольких цивилизаций?

— Я тоже считаю это самым важным, — сказал Румарра. — И завтра обязательно выскажусь по данному поводу. Советую и вам подготовить речи. Не всем, пусть говорит один. Коротко, ясно, чётко, но с чувством.

— Наш командир — Валерий Быковский, — кивнул я на Валерия Фёдоровича. — Значит, говорить должен он.

— Не согласен, — покачал головой Валерий Фёдорович. — Я был командиром, пока мы летели сюда. Сейчас я такой же землянин, как все мы. Говорить должен тот, кого лучше будут слушать, кто лучше это умеет.

Все трое посмотрели на меня.

— Эй, — сказал я. — С чего вдруг? Я самый младший вообще-то. Кто станет слушать мальчишку?

— Все станут, — сказал Румарра. — Ещё как будут слушать. Во-первых, твоя фантастическая история уже известна всему Гараду. Не просто известна. Она на слуху и ещё очень долго будет на слуху. Абсолютное большинство гарадцев считают тебя героем. Особенно женщины.

— Почему женщины? — спросил я, несколько ошеломлённый этой информацией.

— Потому что женщины любят героев, — сказал Румарра, улыбнувшись краем рта. — Поверь, я знаю, о чём говорю.

— Это правда, — сказал Быковский. — А уж юных героев они любят с особой силой.

— Включаются одновременно два инстинкта — материнский и брачный. Двойной эффект, — не без цинизма заметил Сернан.

— В точку, — кивнул Румарра. — А женщины, не мне вам говорить, великая сила. Если они объединятся в своих симпатиях или антипатиях… Сметут все преграды, никто не устоит.

— Ко всему прочему ты, Серёга, действительно, обаятельный и за словом в карман не лезешь, как вы, русские, говорите, — сказал Юджин. — На сцене держишься свободно и гарадский язык твой родной. Так что тебе и карты в руки.

— Голосуем, — сказал Быковский. — Кто за то, чтобы завтра на Совете Гарада наши интересы, а также интересы всей Земли и даже Солнечной системы представлял Сергей Ермолов?

Все трое подняли руки.

— Чёрт с вами, уговорили, — сказал я. — Но с одним условием. Речь готовим все вместе.

— Разумеется, — кивнул Быковский.

— И ещё у меня один вопрос к ксано Румарра.

— Слушаю.

— В случае нашего проигрыша завтра, что будет с Малышом?

— Если не будет принято решения содержать его отдельно, то, думаю, оставят с вами. Как сейчас.

— Что значит содержать отдельно?

— Отдельно от людей.

— То есть, его могут лишить свободы?

— Любой ребёнок не свободен, поскольку зависит от взрослых и не может самостоятельно принимать ответственные решения. Малыш не исключение. К тому же, он потенциально опасен.

— Одну минуту, — сказал я. — Совсем недавно вы были согласны с тем, что Малыш абсолютно безопасен.

— Верно. Я сказал — потенциально. Дети, знаешь ли, имеют обыкновение вырастать. Причём очень быстро. Не драматизируй, Серёжа. Лучше готовься к завтрашнему дню. Мы должны выиграть, и тогда все неприятные вопросы отпадут сами собой.

[1] Домашняя птица на Гараде.

Глава шестнадцатая

Лучший способ заснуть. Новая Ксама. Совет Гарада. Кто виноват?

Впервые в своей, пока ещё короткой земной жизни, я не смог сразу заснуть.

Ворочался с боку на бок на широкой удобной кровати и чистейших простынях (помнится, лет десять назад постельное бельё пытались заменить специальной одноразовой пеной, которая после загрязнения легко утилизировалась, однако новшество не прижилось).

В открытое окно комнаты вливался свежий, пахнущий листвой, травой, цветами и близкой рекой, воздух.

Сияла в три четверти растущая Сшива, освещая сад за окном не хуже земной Луны.

Тишина, покой.

А не спится.

Спи, давай, сказал я себе. Завтра трудный день. Нужно выспаться.

Ага, спи. Легко сказать, когда глаза сами открываются и таращатся почём зря в ночной сумрак, окутывающий комнату.

Прямо хоть овец считай.

Или ульм.

Молока, что ли попить? Видел в холодильнике…

Да что же это такое.

Перевернулся на правый бок, сунул руку под голову.

Вру, не впервые. Было такое в самом начале моей земной жизни, в Кушке. Дай бог памяти… Двадцать восьмое февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года. Точно. Перед матчем со сборной мотострелкового полка. Мой первый серьёзный матч. Тогда точно так же ворочался с боку на бок, всё пытался проиграть в голове свои завтрашние действия на поле.

И точно так же светила в окно луна.

А что их было представлять, действия эти, когда соперник незнакомый? Делай, что должен, вратарская наука тебе известна. Старайся принимать мяч так, чтобы за руками всегда была ещё одна преграда: тело, голова, ноги.

Будь особо внимателен на выходе из ворот.

Следи не только за тем, кто с мячом, но и за другими игроками — соперника и своими.

Вес тела — на обе ноги!

Управляй защитой. Будь всегда готов, как юный пионер.

Ну и так далее, всего не расскажешь.

Заснул, помнится, только тогда, когда осознал, что душевные волнения и гадания о том, что и как будет завтра, ни малейшей пользы не принесут.

Всё решит игра. Только она, и больше ничего.

То же самое, и сейчас, сказал я себе. Отнесись к завтрашнему заседанию Совета, как одной из самых ответственных игр в своей жизни. Ну вот представь, что сборная СССР попала в финальную часть чемпионата мира по футболу, который в этом году состоится в ФРГ. Не только попала, но вышла из группы и даже — о, чудо! — дошла до финала. А ты в этой сборной вратарь, ха-ха. Ладно, запасной. Кто там в запасе сейчас? Первым номером, понятно, Евгений Рудаков, киевский динамовец. Надёжный вратарь, без вопросов, умеет на защиту наорать так, что она слушает и трепещет. Вторым, вероятно, Владимир Пильгуй, московский динамовец, Яшина заменил. Вот, а третьим взяли тебя. Сергей